– Николай, выдь сюда…
Предо мной высокий человек, в туфлях на босую ногу, в стареньком, рыжем пиджаке, надетом на рубаху, не лучше моей, – на вороте рубахи одна пуговица оторвана. Брюки его измяты, вытянуты на коленях и тоже не лучше моих, длинные волосы растрепаны так же, вероятно, как и у меня. <…>
– Манёнков сообщает, что вы пишете стихи, покажите – можно? – спросил он спустя некоторое время. <…>
Стихи я потерял в дороге между Москвой и Нижнем; история этой потери казалась мне очень смешной, я рассказал ее Н. Е. <…>
Посмотрев на меня исподлобья особенно пристальным взглядом, он тихонько сказал:
– А ведь могли быть изувечены. Стихов не жалко – на память знаете? Ну, скажите что-нибудь.
Я сказал, что вспомнил <…>
– В общем стихи плохие».
После первой встречи была еще одна, на улице:
«На следующий раз я встретил его на Откосе, около Георгиевской башни; он стоял, прислонясь к фонарному столбу, и смотрел вниз, под гору. Одетый в длинное широкое пальто и черную шляпу, он напоминал расстриженного священника.
Было раннее утро, только что взошло солнце; в кустах под горою шевелились, просыпаясь, жители Миллионной улицы, нижегородские босяки. Я узнал его издали, всходя на гору, к башне, а он, когда я подошел и поздоровался, несколько неприятно долгих секунд присматривался ко мне, молча приподняв шляпу, и наконец приветливо воскликнул:
– Это вы, к-колонист! <…>
Заглянул вниз и продолжал:
– Наблюдаю этих людей, тоже колонисты, а? Очень хочется сойти туда, к ним, познакомиться, но – боюсь: высмеют ведь? И стащат пальто до еще побьют… Вон – смотрите, молится один… – видите: молится на Балахну, на запад?
– Он сам балахнинский, – сказал я.
– Вы его знаете? – живо спросил Каронин, придвигаясь ко мне. – Расскажите – кто это?
Я уже был знаком с некоторыми из людей, ночевавших в кустах, и стал рассказывать о них. Каронин слушал внимательно… Он показался мне иным, чем в первый раз, возбужденный чем-то, улыбался немножко иронически, недоверчиво, и раза два сказал мне, весело поталкивая меня в бок:
– Ну, это уж романтизм!
– Однако вы, барин, романтик!»
Этот романтизм позже проявился в рассказах М. Горького о босяках.
Вскоре, 11 июня 1889 года, Н. Е. Каронин-Петропавловский покинул Нижний Новгород, получив приглашение от газеты «Саратовский дневник».
В начале октября 1889 года Алексей Пешков находит себе новую работу – письмоводителя у присяжного поверенного Александра Ивановича Ланина. На этом месте молодой человек проработает до весны 1891 года и потом (с перерывами) – с октября 1892 по 1895 год.
В ночь с 12 на 13 октября 1889 года Алексея Пешкова арестовали – в первый раз – по обвинению в укрывательстве С. Г. Сомова. Через трое суток – 16-го числа – заключение под стражу было заменено «особым надзором полиции по месту жительства», поскольку разыскиваемый С. Г. Сомов был обнаружен полицией в Казани и арестован.
А через месяц, 19 ноября, будущий писатель с Жуковской переехал на Больничную улицу, в дом Малышева. Теперь он жил вместе с поднадзорными народниками – Василием Ивановичем Кларком и его гражданской женой Эммой Александровной Алкиной.
В самом конце 1889 года Алексей Пешков решился показать свои произведения, в том числе поэму «Песнь старого дуба», В. Г. Короленко. Позднее в очерке «Время Короленко» М. Горький написал:
«…Жизнь моя шла путано и трудно… Однажды, в тяжелый день, я решил наконец показать мою поэму В. Г. Короленко. <…>
Владимир Галактионович Короленко (15 (27) июля 1853, Житомир –25 декабря 1921, Полтава) – русский писатель, журналист, общественный деятель.
Учился в житомирской и ровенской гимназиях, учениками которых были украинцы, русские, поляки, евреи. Влияние на мировоззрение Короленко оказали произведения И. С. Тургенева, Н. А. Некрасова, М. Е. Салтыкова-Щедрина, Д. И. Писарева, Н. А. Добролюбова.
Поселившись в Петербурге, будущий писатель вместе со своими братьями занялся раскрашиванием атласов и корректурной работой. Учился в Петербургском технологическом институте, в Петровской сельскохозяйственной академии в Москве, в Горном институте Санкт-Петербурга, но не окончил их.
В связи с подозрением в революционном движении Владимир Галактионович был в ссылках в Кронштадте, г. Глазове Вятской губернии, Перми, Сибири. В это время он пишет «Сон Макара» (1883, 1885), «Записки сибирского туриста», «С колинец» (1885), «В подследственном отделении». С нижегородской землей Владимира Галактионовича Короленко связывают одиннадцать лет жизни. Эти годы, с 18