Сколько себя помню, я был другой. Я думаю по-другому. Я чувствую по-другому. Я действую по- другому. Я всегда знал, что со мной что- то не так. Что-то, что заставляет меня чувствовать, что я нигде не вписываюсь. Как будто никто не может меня понять. Черт, даже я не могу понять себя. Куда бы я ни пошел, внутри меня пустота, которая окрашивает мир в черный цвет.

У меня так много шрамов. Есть так много вещей, которых я боюсь и стыжусь, и если бы люди узнали хотя бы часть того, кто я, они бы убежали от меня, как от какой- то заразной болезни или еще хуже… На самом деле, да. Я болезнь. Во мне нет ничего хорошего. И даже если я делаю что- то отдаленно хорошее, я уничтожаю это на следующий день, так что это уже никогда не восстановить.

Мне это надоело.

Мне надоел этот цикл.

Хватит.

Но этого никогда не бывает достаточно, не так ли?

Я вижу себя как те поврежденные товары, которые продаются в магазинах. Их недостатки так идеально скрыты, и когда вы, наконец, их видите, уже слишком поздно. И что вы делаете с поврежденными товарами? Вы выбрасываете их.

Я испорчен. И меня всегда будут выбрасывать».

— Хейден, нет.

Мое сердце быстро билось в груди, и громко стучало в ушах. Поврежденный. Это звучало ужасно. Это звучало неприемлемо. Он был кем угодно, но не таким. Он был прекрасным существом, которое стоило гораздо больше, чем он когда-либо мог себе представить. Он был заботливым, эмоциональным, страстным, жестоким, одиноким, неуверенным в себе… Он был таким, каким был, и я любила каждую его черту, даже плохую, потому что это был он.

Но, опять же, я нашла горькую правду в этом единственном слове. Сейчас повреждение мозга привело его в кому, что поставило перед нами важный вопрос — будут ли у него серьезные последствия после того, как он проснется?

Шансы на хороший исход были ничтожно малы. По словам его невролога, были различные последствия черепно-мозговой травмы: паралич, изменение любого из пяти чувств, проблемы с памятью, изменения настроения, трудности с концентрацией и вниманием, раздражительность, агрессия и многое другое. Было бы чудом, если бы он проснулся неизменным, и разница между тем, что нам показывали в кино, и реальностью разбила мне сердце.

Первое, что сказал нам его врач, — не ожидать, что он откроет глаза и будет вести себя как обычно, что меня ужаснуло. Каким он будет, когда проснется? Произойдут ли в нем какие-либо существенные изменения? Как долго продлится его выздоровление? Когда он проснется?

Так много вопросов…

Я стиснула челюсти, глядя на него, отказываясь плакать. Я сказала себе, что никогда не буду здесь плакать, как бы тяжело мне ни было справляться со своими эмоциями. Врачи сказали нам обращаться с ним так, будто он может нас слышать, потому что это может помочь ему выздороветь, и это была утешительная мысль. Я держалась за это обеими руками, поэтому всегда говорила ему позитивные вещи. Я говорила о своих чувствах. Я заверила его, что он не одинок и любим. Я обязательно упоминала Кармен, Блейка и Мейсена, которые были вне себя от беспокойства.

— Я люблю тебя, Хейден. С тобой все будет хорошо.

Я взяла его руку в свою и провела указательным пальцем по контурам его длинных пальцев, удивляясь разнице в размере наших рук. Я любила его руки. Мне нравилось, насколько они были сильными по сравнению с моими. Выпуклые вены на его руках, мускулистая шея и плечи, его пухлые губы… Не было ни одной физической части Хейдена, которая бы мне не нравилась.

— Ты скоро проснешься, и нам будет очень хорошо вместе. — Я так старалась не дать голосу надломиться. Мне пришлось сохранять тон бодрым и ободряющим. — Я хочу, чтобы мы сделали так много всего. Я хочу узнать о тебе больше. Я хочу, чтобы мы смеялись вместе… Быстрей бы ты пришел в себя…

Я поджала губы и глубоко вдохнула через нос. Я бросила взгляд на его лицо, проверяя, есть ли какая-либо реакция, но не увидела ее. Его неподвижное лицо вызвало новую волну тупой боли, которая усердно пыталась сокрушить мою надежду. Ожидание было самым худшим.

— Промежуточные экзамены были очень изнурительными. Джессика все время паниковала, потому что думала, что недостаточно училась, и это было забавно. Я уверена, что она справилась лучше меня. Мелисса была как всегда спокойна. Серьезно, она никогда не выглядит так, будто ее волнуют ее оценки, но ей всегда удается получать самые высокие баллы.

Я взглянула на кардиомонитор, но статистика осталась прежней. Он не отреагировал. Я часто задавалась вопросом, спит ли он или испытывает что-то в этом состоянии.

— Ей не нужно много учиться, чтобы запоминать вещи, почти как тебе. Она умна и способна приспособиться к любой ситуации.