Я дошла до двери на цыпочках и заглянула в комнату. Мою грудь пронзила боль, когда я увидела Хейдена и его друга Блейка, сидящих на полу рядом друг с другом, спиной к спинке дивана. Блейк держал голову между колен, обхватив руками ноги, в то время как Хейден держал руку на плечах Блейка. Он посмотрел на него с тревогой, написанной на его лице.

Я резко вдохнула и откинула голову назад, мое сердце колотилось в грудной клетке. Я не могла поверить в то, что только что увидела. Блейк плакал, а Хейден… Я никогда раньше не видела Хейдена таким… Он был обеспокоен.

Что происходит?

— Она была… — Еще больше рыданий и шепотов наполнили воздух. Я напряглась, чтобы лучше услышать Блейка, но это было невозможно.

— Я хотел бы помочь тебе, мужик, — тихо сказал Хейден, и у меня перехватило дыхание.

Во мне разлился росток тепла.

Я никогда не слышала, чтобы он говорил так. Никогда. Его голос всегда был холодным, насмешливым или бесчувственным, как будто он не мог заботиться о ком-либо, но теперь он был этим добрым незнакомцем, заботящимся о своем страдающем друге, и я была ошеломлена.

Я знала, что было неправильно с моей стороны подслушивать и мне следовало немедленно уйти, но я не могла. Я приклеилась к месту, слушая успокаивающие слова Хейдена:

— Я буду с тобой во всем, мужик. Я помогу тебе справиться с этим.

Я схватилась за пульсирующую грудь. Это было невозможно. Он был злым, бессердечным человеком, который даже не любил своего брата. Он не мог быть таким сострадательным. Он был неспособен заботиться.

— Это была моя вина! — Закричал Блейк и разрыдался еще сильнее.

— Нет, это была не твоя вина. Это была вина тех…

— Моя! — Он пробормотал что-то, чего я не смогла разобрать, его голос был пронизан горечью. — Эмма…

Эмма?

Я рискнула еще раз взглянуть на них, и весь воздух покинул мои легкие, когда я увидела лицо Хейдена. Он плакал. Его глаза были красными, а слезы создавали блестящие дорожки на его лице. Это тронуло что-то глубоко внутри меня.

— Я с тобой, — сказал он. — С тобой все будет хорошо.

Он обнял его и похлопал по спине, пока Блейк продолжал рыдать. Я сжала руки, борясь с откровением, что Хейден не тот, кем я его представляла.

— С тобой все будет хорошо, — нежно повторил он, и к моему полному удивлению, что-то изменилось во мне. — Ты всегда можешь рассчитывать на меня. Ты справишься с этим.

Мое сердце расширилось от сильного чувства, которое было в равной степени опасным и дающим жизнь. Я уставилась на стену напротив себя, но ничего не увидела. Мои колени ослабли, а в голове роилось столько вопросов, когда осознание укоренилось в моем сознании.

Хейден Блэк сострадателен. Он был способен быть рядом с другими, и, несмотря на всю его жестокость, в глубине души он таил в себе что-то хорошее… Он был гораздо больше, чем я думала.

И вот так, за несколько мимолетных секунд, он мне начал нравиться.

ГЛАВА 1

НАСТОЯЩЕЕ (ДЕКАБРЬ)

Отдаленный, непрекращающийся писк кардиомонитора медленно проник в мой разум, ослабляя тиски моего кошмара. Я моргнула пару раз и прищурилась, дезориентированная резким изменением обстановки. Мой разум все еще был сосредоточен на той дороге из моего сна, где мертвое тело Кайдена превратилось в бессознательную форму Хейдена, что вызвало у меня темноту и боль, граничащую с агонией.

Мир кошмаров стал почти ежедневным явлением после аварии Хейдена. Он столкнулся с такой же темной реальностью, которая перекрывалась с моими самыми большими страхами, и это изнуряло меня физически и морально. Я была настолько измотана, что задремала, как только добралась сюда.

Я проигнорировала боль в спине от неудобного положения для сна, когда села и посмотрела на Хейдена. Надежда в моей груди превратилась в пепел, сменившись мириадами эмоций, которые поражали меня каждый раз, когда я ожидала увидеть его бодрствующим.

Он лежал без сознания в одноместной палате в отделении интенсивной терапии, окруженный аппаратами, которые поддерживали его жизнь. Его бледное лицо выражало уязвимость и истощение, от чего у меня защемило сердце. На улице было темно, поэтому больничные лампы отбрасывали на него болезненный желтый свет, что добавляло ему изможденности.

К его правой руке была прикреплена капельница, и мне было больно смотреть на внутривенную линию, заканчивающуюся у локтя. Он сломал левый локоть, поэтому его рука была в гипсе, а его ранее ушибленные ребра теперь были сломаны. Он впал в кому после операции девять дней назад, и каждый новый день приносил все больше страданий, пока мы ждали, когда он проснется.