Рявкнул автомобильный глушитель, вернув её в настоящее. Машина даже похуже, чем старенький фиат Ким. Врана аккуратно свернула карту и уставилась в окно. Вверх по склону Цветочного Холма ковыляла чёрная как сажа трёхколёсная колымага. За рулём сидела старуха в тёмно-зелёном жакете. Волосы седые, на голове вязаный капор. На пассажирском сиденье мужчина. Под глазами чёрные мешки. Сам такой долговязый, что здоровенная макушка торчит из дырявой крыши машины. Перед домом 38 машина резко остановилась. Старуха посмотрела вверх, на Врану, и улыбнулась. Улыбнулся и мужчина – глаза чёрные, налитые кровью. Кожа у старушки была гладкая, как фарфор, и такая же белая, как и волосы. У мужчины с лица свисали складки кожи, будто нагар со свечи, – само лицо было таким же белым, как и у старушки. У Враны застучало сердце, она упала обратно на кровать. Медленно вдохнула, выдохнула. В Замогильнике ко многому придётся привыкать. Первые тени ночи уже царапались в окно, желудок у Враны забурчал погромче трёхколёсного автомобиля. Она на цыпочках спустилась вниз: в новом доме она всего несколько часов, ноги пока ни к чему не привыкли. Китти накрывала на стол.
– А, Врана, я как раз собиралась тебя звать. Ужин готов.
– Спасибо, Китти.
Китти зажгла на столе две свечи в чугунных подсвечниках – огоньки зашипели, вспыхнули. Врана уставилась на огромную коробку с пиццей на столе. Вместо обычного шеф-повара, подкручивающего усы, какого Врана привыкла видеть на всех коробках с пиццей, на этой красовался охваченный пламенем череп в поварском колпаке; череп подкручивал огромные усы.
– Не волнуйся, – рассмеялась Китти. – Лучшая пицца в городе. По этому поводу у людей и у мёртвых никаких разногласий.
Китти сняла крышку с коробки, откуда вылетели облако пара и пронзительный потусторонний вой.
Врана отскочила.
– Класс, да? – рассмеялась Китти. – Нико уже сотню с лишним лет печёт пиццу. Не знаю, как ему ещё не надоели эти глупые шутки.
Врана натужно усмехнулась и сглотнула, чтобы сердце вернулось на положенное место. Китти подала ей кусок пиццы на синей керамической тарелке со сколами.
– Очень вкусная пицца, – сказала Врана, держа кусок дрожащими руками и следя, чтобы соус не капал на блузку. – Я такой вкусной никогда не ела. Ну только… только мамину, конечно.
Китти протянула руку через стол, сжала ладошку Враны. Не будет Врана плакать у Китти на глазах. Пальцы у Китти были как наждачная бумага. Врана подумала: Китти стоило бы надевать резиновые перчатки, когда она делает в доме уборку, – мама всегда так поступала.
– Врана, я обещаю, что тебе здесь будет нормально, – сказала Китти, по ходу дела откусывая крошечные кусочки пиццы. – Совершенно нормально. Сочувствую тебе по поводу родителей. Отца твоего я не видела сто лет, но прекрасно помню семейные пикники, когда мы были маленькими.
Врана улыбнулась в надежде, что Китти говорит не просто так. Взяла ещё один кусок пиццы. Китти опустила корочку на тарелку.
– И про завтрашний день не переживай, – добавила она. – Подумаешь, школа. Ты отлично там приживёшься…
Врана запихала в рот побольше пиццы, чтобы не выдавливать улыбку.
– Мак Патель завтра возвращается на занятия. Я уверена, что вы с Маком подружитесь.
– Мак Патель?
– Мак, отличный мальчишка. Я иногда за ним приглядываю, когда папа его работает допоздна. Он несколько месяцев назад попал в страшную аварию. Только завтра снова пойдёт в школу. Так что вы, в определённом смысле, оба будете новенькими.
Китти вытащила смартфон, стала просматривать фотографии – на экран посыпались крошки от пиццы.
– Вот он, Мак, – сказала она, поднимая телефон повыше.
– Кошка у него замечательная.
– Это Тыковка.
У Мака были тёмные кудряшки и тёмно-карие глаза. Он сидел в инвалидном кресле, на коленях у него спала полосатая кошка.
– А что с ним случилось? – спросила Врана.
– Этого толком никто не знает. Страшная автомобильная авария. Машину вела Лейни, мама Мака.
– А сама она цела?
– А вот это странная история. Никто ничего не знает. После аварии она пропала. Полицейские считают, что ударилась головой и куда-то убрела.
– В смысле у неё амнезия?
Китти пожала плечами.
– Мы в Замогильнике, Врана. Тут много чего странного происходит.
– Я уже сегодня видела много странного. Лошадиных призраков. Бугимана с лабрадудлем, странную потустороннюю парочку в трёхколёсном автомобиле.
– Этот вечно своего пса выгуливает. Я-то тут выросла. И ты привыкнешь. Мне нравится жить по соседству с мёртвыми. С ними не соскучишься.
После ужина они сидели на розовом диванчике и обмакивали фиговые рулетики в чашки чая с молоком.
– Спасиб