Год спустя я почти физически ощутила опасения отца, когда мы подъезжали к той же широкой подъездной дорожке в первый день моей учёбы в Карвелле. Он так крепко вцепился пальцами в обтянутый кожей руль, что костяшки побелели. Я знала, что он думает о Джейни – тюлевом платье, крошечных сандалиях, ангельских глазках, мёртвом теле. Я знала: он считает, что я бы тут не выжила. Я знала, что ему до смерти хочется принести мамину ножовку.

После того, как мне предложили здесь учиться, родители в конце концов смирились с мыслью отправить меня в Карвелл. Им это точно не нравилось, но запретить они мне не могли. Хотя академия 10 лет пустовала, Карвелл по-прежнему предлагал одну из самых престижных и конкурентоспособных программ по английской литературе в стране, а среди блестящих преподавателей были романисты, получившие известность во всём мире. Так же тут один эксцентричный лектор, профессор Сандерсон, вёл семинар по готической литературе, на котором, по слухам, студенты сходили с ума. Но маме с папой я об этом не рассказывала.

Плюс, ночной жизни практически не существовало – в кампусе был только один студенческий клуб и пара старомодных салонов, – так что шансы на то, что я захлебнусь собственной рвотой или утону в реке, были невелики. А потом хоккейная стипендия стала козырным тузом.

И всё же, теперь, когда мы уже были здесь, бродя по Уиллоувуд-холлу в поисках общежития, я не могла не видеть, что папа пребывает в весьма растрёпанных чувствах.

– Ты хорошо подумала, детка? – спросил он, крепко сжимая коробку с книгами.

Он посмотрел на Северную башню, прищурившись от позднего сентябрьского солнца, скаля зубы в уголках рта, как всегда, когда нервничал. Он десятилетиями работал на стройке, так что не чурался физического риска, но когда дело касалось меня, всё было по-другому. Он даже смотреть не мог, как я играю в хоккей. Так что теперь оставлять меня на месте смерти Джейни, в день моего 19-летия – того же возраста, что и ей, когда она погибла, – было для него немного чересчур.

Я ухмыльнулась, подтягивая хоккейную сумку повыше на плечо:

– Конечно, пап.

По правде говоря, я тоже нервничала, но не хотела этого показывать.

Дело было не только в кровавом прошлом академии или в том, что произойдёт, если вернутся старые демоны. Я боялась, что не выдержу напряжённого темпа учёбы. Реальность была такова, что я всю жизнь прожила в одном и том же маленьком доме в одном и том же маленьком городке.

Что если я не справлюсь с испытаниями, которые ждут меня в Карвелле? Что если я просто великая хоккеистка или великая писательница, но только для маленького мирка Севеноукса?

Глава 2. Элис

Не прошло и 15 минут после прибытия в Карвелл, а мне уже хотелось перерезать кое-кому горло.

Женщина в твидовом костюме, стоявшая передо мной, уставилась в свой планшет так, словно делала мне одолжение.

– Имя?

Я переступила с ноги на ногу в ботинках "Доктор Мартенс". Они отчётливо скрипели по плитке похожего на пещеру вестибюля.

– Элис Вулф, факультет философии.

Судя по презрительному выражению её лица, она повторяла утомительные приветствия только из-за того, что для этого не нашлось каких-либо студентов-волонтёров, что было похоже на правду, поскольку я была одной из первых студенток, переступивших тутошний порог за 10 лет.

Она пробежалась по списку своими водянисто-голубыми глазами:

– Вас нет в списке. Вы присылали документы для зачисления?

– Да, – ответила я сквозь стиснутые зубы.

Она коротко кивнула, как школьная учительница, сдвинув свои очки-полумесяцы ещё выше на нос:

– А вот это вряд ли, потому что в списке я вас не нахожу.

Гнев натянулся в груди, как резинка – горячая, знакомая боль. У меня не получалось скрыть его в голосе:

– Я точно высылала вам все документы. Так что, скорее всего, это у вас какие-то непонятные косяки.

При этих словах женщина резко вздохнула, как будто неприятное слово причинило ей физическую боль. Веки её затрепетали от отвращения, и она тихо ответила:

– Не стоит так грубить. Заверяю вас, что вины административного персонала в этом нет. Боюсь, вам придётся повторно предоставить документы.

Я заполняла эти грёбаные документы несколько часов.

Глубоко в кармане моего блейзера заверещал противный рингтон Nokia, эхом разносясь по холодному каменному вестибюлю. Очередь позади начинала гудеть.

Дыши. Просто дыши.

Я понизила голос и сказала:

– Я высылала вам все необходимые документы. Пожалуйста, не могли бы вы проверить ещё раз?

Она состроила напряжённую гримасу:

– Пожалуйста, отойдите в сторонку и заполните их снова. Там в очереди за вами ещё много других студентов.