Ни с первого, ни со второго раза глубоко проникнуть ему не удалось, но он, несмотря на мое отчаянное сопротивление, едва отстранился и опять грубо вошёл.
Меня распирало изнутри огромным членом.
Внутренними мышцами я безотчетно старалась вытолкнуть его из себя, но, эффектом обратного действия только сжимала сильнее. Так, что спустя мгновение Игорь за моей спиной громко выругался и, подхватив меня под низ живота, приподнял кверху, натягивая на себя максимально. С размаха и на всю длину.
Мой стон нестерпимой боли диссонировал с его эмоционально-шипящим выдохом…
Толчок. Ещё один.
Я не знала, что это такое. Не понимала собственного одеревеневшего тела, но эти ощущения стали похожи на пытку, которую просто невозможно было терпеть.
Но я терпела изо всех сил. Проклятье! Вот только ни черта не получалось! Мои захлёбывающиеся вскрики оглушали всё чаще, по мере того, как Игорь наращивал темп и частоту безжалостных ударов своих бёдер.
Мощно. Жадно. Мучительно неприятно. Невыносимо долго.
Он даже не кончил в меня – вышел на пике, навалился сверху и, ритмично помогая себе рукой, эякулировал на моё свадебное платье.
Заплаканными глазами я уставилась перед собой, услышав, как была застегнута ширинка на мужских брюках.
– Имей ввиду, свой супружеский долг я отдал. – Дыхание Игоря было сбито, однако голос при этом оставался чудовищно безэмоционален: – И решил у тебя больше не занимать.
Глава 4
Сейчас
Меня всю трясёт. Слёзы текут по щекам. Жуткое ощущение неправильности становится настолько острым, что причиняет почти физическую боль: скручивает, как от наркотической ломки… разрывает на куски изнутри. Без анестезии. Невыносимо.
Совесть является единственным мерилом верности принятия решений, и вот она сейчас грызёт меня. Уничтожает.
К Игорю вопросов нет – ублюдок. Мог бы по-другому.
А вот к себе имеется – один-единственный: Зачем?
У меня же был выбор, а я терпела! Вот ЗАЧЕМ?! Кусая в кровь губы. Молчала и сама себя хотела обманывать.
Нельзя заставить человека полюбить тебя. НЕЛЬЗЯ. Тут все просто: либо любит, либо нет. Третьего не дано. Не помогут ни милое личико, ни папина должность и возможности, ни девственность, ни миллионные счета в банке. Хотя за миллионы, если быть честной, особо меркантильных купить можно, но и тех полюбить себя не заставишь.
Игорь Бессонов ни в связях, ни в деньгах не нуждался. Более того, нам с папой сам бы помог и занял!
Ситуация патовая. Ты можешь быть настоящей красавицей, нежной, хрупкой, умной и самой-самой, но какой в этом толк, если ты совершенно не умеешь выбирать нормальных мужиков?! А ещё ты никогда не заставишь полюбить того, кто ничего к тебе не чувствует. И не потому, что этот кто-то принципиально или из вредности не хочет. Нет. Просто так бывает.
И было ради чего? Была бы цель великая, так нет же, чёрт – во имя любви. А теперь душа в пепел!
Подтягиваю к себе колени и упираюсь в них лбом. Мне хочется выкричать боль, но получается лишь тихонечко скулить под пытками собственной памяти. Внутри меня бьётся в агонической истерике и муках та молоденькая наивная идиотка, которая была уверена, что сможет осчастливить другого насильно. Чувствую, как тело сдается и содрогается – желудок подбрасывает к горлу, и меня выворачивает. Тем, что есть – горькой желчью переваренного прошлого.
Вдох-выдох.
Вытираю рот рукавом. Встать нет сил. Поднимаюсь на четвереньки – единственное, на что меня хватает, и медленно ползу в направлении ванной.
***
Однако, утро я встречаю с улыбкой. Как и Ольгу, которая входит ко мне в спальню с высоким фарфоровым кофейником и кофейной парой.
– У вас сегодня хорошее настроение? – Не дожидаясь моего ответа, тут же добавляет: – Это радует, потому что погода просто удручающая. Бррр!
Она успевает красноречиво содрогнуться, оставить поднос на прикроватной тумбочке и одним резким движением одёрнуть в стороны тяжёлые плотные шторы.
Снаружи ветер с мелким дождём колотит в окно и таскает по территории осенние листья. Несмотря на это, кажется не холодно и грязи нет.
Я пожимаю плечами. Не знаю, кому как, а мне нравится.
Делаю глоток бодрости из ароматной арабики и закрываю глаза, слегка промычав от удовольствия.
– Вам уже лучше? – Говоря со мной, Ольга без лишних вопросов убирает моё свадебное платье в чехол, а тот назад в шкаф. Запирает его там вместе с моими негативными эмоциями и участливо интересуется: – Что-то вспомнили?
– Да, – киваю я, снова поднося фарфоровую чашку к губам. – Вспомнила. Что я очень привередлива в плане кофе и сырников. Это два объекта моей страсти, и я очень надеюсь, что ты тоже об этом не забыла. Так где они, О