Она больше не могла откладывать это. Нужно продумать, что сказать.
Привет, я – Фрейя. Новенькая. Меня прислала Кристин…
Новенькая? Господи, нет. Звучит так, словно она пришла в детский сад.
Тогда – новый репортер?
Лучше, но, наверное, слишком официально. Стоит ли упоминать, что раньше она писала для «Геральд», или это примут за хвастовство? Но если умолчать об этом, не сочтут ли ее тщеславной, как будто она пытается скрыть сей факт, поскольку находит работу в «Геральд» куда более престижной, чем в местной газете вроде «Оркадиан»? Черт возьми, вот почему она терпеть не могла разговоров с людьми; ее порядком изматывали усилия, которые требовались лишь для того, чтобы понять, что хотят от нее услышать, каких слов и интонаций ждут.[note=n_3][3][/note]
Троица у ленты оцепления все еще таращилась на нее. Фрейя сделала глубокий вдох, сильнее надавила на пусеты.
Сглотнув подступившую к горлу желчь, она вышла из машины.
3
Шагнув навстречу пронизывающему ветру, Фрейя снова подумала о Томе.
– Знаешь, здесь все будет по-другому, – сказал он, когда она выходила из дома тем утром. – Другое место, другие люди. У тебя все сложится, обещаю.
Луна прижалась к ее ногам, оказывая моральную поддержку и оставляя на джинсах шлейф из черных шерстинок. Знак истинной любви лабрадора, как шутил Том. Небольшой коттедж, который они купили, располагался на собственном участке земли близ деревни Орфир, на берегу Скапа-Флоу. В доме было тепло и уютно, тогда как снаружи окна все заволакивала удушающая темнота. Фрейе не хотелось уходить.[note=n_4][4][/note]
Том крепко обнял ее, поцеловал в макушку, и на краткий блаженный миг между ними все стало как раньше.
– Они будут совсем не похожи на тех придурков из «Геральд», вот увидишь, – добавил он.
Но – и в этом состояла главная загвоздка – даже придурки из «Геральд» поначалу не были придурками.
Дверца машины захлопнулась, как только ее отпустили, и этот звук вырвал Фрейю из размышлений. Три пары глаз таращились на нее. Она подняла руку в неуверенном приветствии и направилась к троице у ленты оцепления. Она чувствовала, как холодный воздух проникает сквозь пальто, посылая острую боль в левое бедро, еще не зажившее полностью. Она сунула руку в карман, придерживая слабое место, стараясь не хромать. Тщательно подобранные слова выстроились на языке четкими рядами, и она сделала глубокий вдох.
– Вам не положено здесь находиться.
Она резко остановилась.
Что сказала эта женщина?
Последовало молчание. Больше никто не проронил ни слова. Словно все ждали от Фрейи чего-то вроде: «Прошу прощения?» Как будто она сделала что-то не так.
– Вам не положено здесь находиться, – перекрикивая шум ветра, повторила женщина в фиолетовом пальто. Она указала в сторону оставшихся на парковке машин экстренных служб. – Произошел инцидент. Этим утром туристический центр закрыт для посетителей. Вход только для прессы и полиции. Извините, дамочка.
Фрейя ничего не ответила, и злобный рой пчел громче зажужжал в голове.
– Пожалуйста, садитесь в свою машину и уезжайте.
На этот раз высказался один из полицейских в форме. Женщина. Фрейя почувствовала себя настолько сбитой с толку, а просьба прозвучала таким властным тоном, что она почти подчинилась.
– Нет, вы не поняли. Я – Фрейя. Фрейя Синклер. Новенькая. – Три лица перед ней исказились в замешательстве, и Фрейя мысленно отругала себя за то, что ляпнула глупость. – Все в порядке, я должна находиться здесь.
– Это кто сказал? – поинтересовалась женщина-полицейский.
– Кристин.
– Кто?
– Мой редактор.
– Кристин Флетт из «Оркадиан»? – спросила дама в фиолетовом пальто, все еще хмурясь.
Фрейя кивнула.
– Вы Джилл?
– Да, это я.
– Кристин прислала меня к вам. Я новенькая.
Фрейя в отчаянии зажмурилась. Какого хрена она продолжала это повторять? Когда она снова открыла глаза, Джилл уже покинула свой пост у ленты оцепления и направлялась к ней по гравийной дорожке. Фрейя чувствовала, как от хруста приближающихся шагов напрягается каждая клеточка ее тела. Джилл остановилась всего в нескольких дюймах от нее, так близко, что Фрейя могла разглядеть плохо растушеванные границы тонального крема по краям щек и следы губной помады на подпорченных никотином зубах. От женщины дурно несло сигаретами и несвежим кофе, отчего Фрейю замутило. Джилл положила руку ей на предплечье, и даже сквозь желтый дождевик и толстый флис под ним прикосновение казалось грязным. Заразным.
– Кристин ничего не говорила о том, что этим утром мне придется поработать нянькой.
И что, черт возьми, она должна сказать на это?
Фрейя не знала, что ответить, поэтому промолчала.
– Пойдем, – Джилл кивнула в сторону белой «Ауди». – Поговорим там.