– Сдохни, тварь!
Раздался тяжёлый удар, сочно хрустнули рёбра, послышался не то всхлип, не то вздох. Возня не затихла, но стала не такой активной. Ага, поактивничай тут, когда тебе прилетело без малого пятьдесят кило.
Без разогрева нагрузки чреваты болями в пояснице, но сейчас меня это меньше всего волновало. Удерживая гвоздодёр на отлёте, я на цыпочках просеменил к краю платформы. Бросил осторожный взгляд вниз. И выдохнул с облегчением.
Удачно попал. Аккумулятор лежал аккурат у мертвяка на грудине и, судя по всему, очень осложнял ему жизнь.
«Ха, сказанул… Жизнь – мертвяку», – мысленно улыбнулся я неожиданному каламбуру.
Веселье оборвалось не начавшись.
За спиной зашелестел картон. С тихим стуком упала пустая коробка. Я оглянулся и обмер. Штиль уже не лежал на столе – сидел среди нагромождения упаковочной тары. И, судя по всему, это явно промежуточное положение. Вот он опустил ноги на пол. Вот встал, покачнулся. Вот посмотрел на меня…
В ответ я икнул и едва не выронил гвоздодёр.
Штиль же пустил уголком рта тягучую нитку слюны, вытянул руки с изогнутыми в звериные когти пальцами и заковылял ко мне. Движения недавнего пациента были вялые, неуклюжие, рваные, но в глазах-буркалах уже зарождалось желание плоти. Не настолько яростное, как у первого зомби, но однажды увидев, такое не перепутаешь.
– Ты, да ну его на хрен… – воскликнул я и ударился в постыдное бегство.
Драться насмерть ещё и с ожившим Штилем? Ни физических, ни душевных сил на такое не осталось.
* * *
Бежать с риском поломать ноги – не самое лучшее из решений. Но пока позволяли остатки бившего в спину огня, я бежал. Через пять минут сбавил темп. Через семь – шёл на ощупь. Стало темно, как в жопе у негра… хотя какая разница, у кого именно. Конечно, можно было сравнить с густой тропической ночью где-нибудь на Мальдивах, но ситуация располагала именно к такой аналогии.
Чтобы не потеряться в пространстве, я контролировал стену тоннеля правой рукой. Непрерывно. И так же непрерывно водил перед собой левой, с зажатым в ней теперь гвоздодёром. Как будто это поможет, если очередной зомби решит попробовать меня на зуб. Чтобы не накликать беду, я старался об этом не думать.
Но мозг же не калькулятор, чтобы по желанию включить или выключить. Совсем не думать не получалось.
«Это что же выходит? Здесь была эпидемия? Зомби-вирус, поднимающий людей после смерти? Но это же бред… Ага, иди скажи это ожившему Штилю».
От новой догадки на лбу проступили капли холодного пота, а по спине пробежали мурашки.
«Следов укуса-то не было! У зомби – да, порвана шея, это я хорошо рассмотрел, а у Штиля покровы целёхоньки. Значит, что? Вирус до сих пор в воздухе? Значит, я и сам заражён? Твою мать! И поговорить не с кем, кто бы всё разъяснил».
– Хотите поговорить? – тишину подземелья разогнал голос Алисы. – Могу предложить на выбор три темы: влияние социума на формирование личности, особенности климата Оренбургской области и преимущества зимнего отдыха на лыжном курорте в Абзаково…
– Да чтоб тебя! Ты мысли, что ли, читаешь? Лучше определи текущее местоположение.
– Не представляется возможным. Отсутствует связь с интернетом.
– Ну и всё… тогда…
Я сглотнул и фразу не завершил.
К горлу подкатил влажный ком, каждый вдох давался с усилием. Предательская слабость в коленках вынудила остановиться. Всего зазнобило, в глазах поплыли разноцветные пятна, по мышцам пробежала нервная судорога. Гвоздодёр звякнул о рельс, выскользнув из задрожавших вдруг пальцев.
«Началось. Обращаюсь…»
С этой мыслью я медленно опустился на корточки, опёрся спиной о холодный бетон и замер в ожидании мучительной гибели.
Ждал минуту. Другую. Третью, седьмую, десятую… Минуло четверть часа, а смерть всё не шла. Я всё ещё оставался в здравом рассудке и человеческом облике. Больше того, даже полегчало немного.
– Началось… обращаюсь… – в раздражении буркнул я и, нащупав в темноте гвоздодёр, встал. – Всего-то панический приступ, а трагедь развёл на Шекспировский акт. Трус несчастный.
Этот я так себя мотивировал.
Здоровая злость окончательно помогла прийти в чувство, я встряхнулся и продолжил свой путь в никуда. Под ногами нет-нет да звенели железки, хрустел пластик, шуршал целлофан – чем дальше углублялся в тоннель, тем больше попадалось всякого мусора. Поначалу я вздрагивал и наудачу отмахивался, но постепенно привык и перестал реагировать.
Зрение по-прежнему не работало, зато обострились прочие органы чувств. Уши чутко ловили мельчайшие шорохи, нос – едва уловимые оттенки запахов. Больше всего я боялся ощутить зловоние тлена. Но пока везло. Не ощущал.
А вот шу