И у прямого, и у непрямого огня есть свои преимущества и недостатки. Возможности стрельбы прямой наводкой ограничиваются ландшафтом и, в случае достаточно мощного орудия, кривизной самой поверхности планеты. Но хотя артиллерийским огнем непрямой наводки можно поразить почти любую цель, траектория боеголовок неминуемо ведет к увеличению времени полета и уменьшению максимальной скорости снаряда. При попадании артиллерийские снаряды менее эффективны, нежели оружие прямой наводки; а наиболее разрушительное артиллерийское оружие — лучевое — может стрелять исключительно прямой наводкой.

Самое большое неудобство при стрельбе энергетическим оружием заключается в том, что стрелку приходится выходить на дистанцию прямой видимости своей цели. Боло созданы с расчетом на то, что должны выжить, даже если цель их видит.

Мои гусеницы проносят меня сквозь облако распыленного камня, только что бывшего гребнем холма. Скорострельные орудия поливают аномалию непрерывным потоком снарядов. Кольцевые снаряды перемешаны с фугасными в случайном порядке, основанном на реликтовом излучении.

Я надеюсь, что это смутит вражескую оборону. Единственным очевидным результатом моей тактики становится лишь то, что спустя 0,03 секунды после того, как первый фугасный снаряд должен был попасть в аномалию, враг начинает использовать такие же заряды, беспомощно вспыхивающие на моих электромагнитных экранах.

Я вырываюсь из облака каменной пыли. Я выравниваюсь и выпускаю в аномалию заряд из «Хеллбора».

Отдача сотрясает даже мой сверхмассивный корпус. Инициированный лазерами термоядерный взрыв выбрасывает по оси орудия мощный поток ионизированной плазмы. Такой разряд способен расплавить гору или отколоть кусочек луны.

Плазменное копье не оказывает на аномалию никакого различимого эффекта, но спустя 0,03 секунды в меня ударяет ионная молния.

Я жив. Почти секунду я не способен думать ни о чем другом. К жизни возвращаются отключившиеся, чтобы не сгореть от перегрузки, контуры и цепи.

Я получил серьезные повреждения. Корпус и системы привода практически не затронуты. Почти все противопехотные заряды вдоль бортов испарились в одной ослепительной вспышке. Это меня не беспокоит, так как вероятность того, что я встречу вражескую пехоту, кажется, стремится к нулю.

Уничтожено 87 процентов внешнего коммуникационного оборудования. Большинство антенн просто испарились, несмотря на защищающие их ставни из кремнестали. Я обхожу сгоревшие контуры и выпускаю наружу запасные антенны.

Системы непрерывного огня в момент удара были активны. Проникшая в окна экранов плазма сожгла орудия, омыла весь корпус, избавляя его от большинства наружных устройств, и даже проникла в башню сквозь один из орудийных портов. Все вооружение и сенсорное оборудование внутри башни превратилось в безобразный слиток металлокерамической магмы.

Поворотное кольцо башни тем не менее не заблокировано, и механизм привода тоже работает. Я разворачиваю башню так, чтобы безнадежно испорченная передняя броня смотрела прочь от аномалии.

В мое сознание неожиданно врывается мысль, объясняющая все продемонстрированные врагом возможности.

Застопорив правую гусеницу, я резко разворачиваюсь на месте. Изменение направления движения вздымает между мной и аванпостом целую тучу земли и камней. Хотя мой размер и инерция столь велики, что мне не удается полностью уклониться от второго разряда, большую часть его энергии принимает на себя земляная взвесь. Мой корпус сотрясает мощнейший взрыв, но я теряю лишь только что замененное коммуникационное оборудование.

Я передаю свое открытие командованию, используя все оставшиеся в моем распоряжении каналы связи. Я даже подготавливаю коммуникационную торпеду, используемую для связи в самых неблагоприятных обстоятельствах. Трудно спорить с тем, что эти обстоятельства наступили.

Залп «Хеллбора» уничтожил системы наведения артиллерийских ракет, выпущенных по мне врагом секунды назад. В наступившем после близкого попадания плазменного разряда мгновении тишины я выпускаю торпеду. Она уносится прочь, чтобы предупредить командование. В хаосе падающих боеголовок враг не замечает еще один выстрел.

Мой противник вовсе не отражает материю. Скорее они отражают грани темпоральной реальности. Наша разведка не нашла свидетельств наличия у Анцети звездолетов просто потому, что любая их планета может оказаться в точке пространства, где она когда-то была или когда-нибудь окажется. До тех пор пока существует конгруэнтность между «сейчас» и «когда», врагу нет необходимости переходить вечное настоящее.