«Она не тестировалась. Это не значит, что она не работает».

В который раз его пальцы затанцевали по клавиатуре, вводя еще двадцать командных строк, приказывая крохотному модулю памяти в сердце Боло начать полное восстановление. Он не знал, что в его теле осталась влага для слез, но они скатились из глаз, чертя на щеках горячие дорожки. Целых две слезы.

Он не обратил на них внимания, лишь яростно замотал головой, прочищая глаза, и продолжал вводить команды.

Программы диагностики и саморемонта отключились. Жизнеобеспечение перешло в автоматический режим.

А Зигфрид опустил голову на консоль, чтобы хоть на мгновение дать отдых слезящимся глазам. Всего на мгновение...

Всего...

— Кхм.

Зигфрид рывком пробудился, ударился локтем о консоль и с бешено бьющимся сердцем огляделся по сторонам.

— Зигфрид, кажется, у нас гости, — произнес такой прекрасный, такой знакомый голос. — Они выглядят очень нетерпеливыми.

Загорелись экраны, на которых показалась маленькая армия приближающихся к ним местных жителей, едущих на чем попало, от устаревших пескоходов до тракторов, все они радостно кричали и размахивали руками.

— Похоже, мы наконец заслужили их одобрение, — продолжил Роммель.

Сердце Зигфрида поумерило свою прыть, но по-прежнему радостно трепетало. И снова из его глаз полились слезы. Он кивнул, зная, что Роммель поймет, так как сейчас он просто не мог произнести ни слова.

— Зигфрид, прежде чем нас захлестнет эта волна благодарных жителей, скажи, пожалуйста, как тебе удалось вернуть меня? — попросил Роммель.— Мне очень любопытно, ведь я помню, как меня охватила тьма деактивации. Очень неприятное ощущение.

— Как мне удалось тебя вернуть? — Ему удалось справиться со слезами, а потом он расхохотался.

Он поднял перед собой «комп» с документацией, все еще смеясь, и выкрикнул знаменитую фразу:

— Роммель, великолепный ты ублюдок, я прочел твою книгу!

Дэвид Дрейк - А СИЛЫ НАШИ ВСЁ УБЫВАЮТ

Перевод А. Апушкина.

До рассвета еще три часа, но небо на востоке горит оранжевым и зеленовато-желтым огнем на фоне глубокого зловещего красного. Там сражается мой батальон, форсируя основную линию сопротивления врага.

Меня это не должно волновать. Меня вывели из резерва и дали задание уничтожить вражеский аванпост. Мне кажется, что это могло бы и подождать, пока наш удар не прорвет линию фронта, но стратегические решения принимают коллоидные умы моих начальников-людей. Так и должно быть.

Ионные разряды, заставляющие флюоресцировать ночное небо, забивают статическими помехами весь спектр радиосвязи.

— ...гусениц... и подвес... — докладывает один из моих товарищей.

Даже мои аналитические программы не могут извлечь из сообщения ничего, кроме этого, но я узнаю позывные отправителя: Саратога, один из тех, кто возглавляет наши передовые ударные силы. Его двигательные системы повреждены, и ему придется выйти из строя.

Мои сорок семь пар катков из кремнестали в безупречном состоянии. 97 процентов волокон монокристаллов бериллия, из которых спрядены мои гусеницы, не повреждены. Окружающий ландшафт — полупустыня. Файлы брифинга информируют меня, что это типично для этой планеты. Звенья гусениц тихо мурлыкают и несут меня к месту назначения, вбивая в крошащуюся почву мелкий кустарник.

Я регистрирую чудовищный объемно-воздушный взрыв на востоке. Сияние видимо в течение 5,3 секунды, а земля будет трястись еще много минут, пока ударные волны будут отражаться от планетарной мантии.

Если бы мое начальство решило иначе, я мог бы быть на месте Саратоги, на самом острие атаки.

Впереди показались арьергардные подразделения пехоты. В своих бронескафандрах они напоминают навозных жуков, отползающих в тыл под дождем шрапнели. Я вхожу в зону действия их низкоэнергетичной коммуникационной сети.

— Держитесь, ребята, — приказывает действующий Командир. — Большой Брат пришел на помощь!

Я не Большой Брат. Мое имя Малдун, я Боло Марк XXX из Третьего батальона Бригады Динохром. Родословная нашего подразделения восходит ко Второму полку Драгунов Уэссекса. В 1944-м мы прорвали последнюю линию немецкой обороны на пути к Фале, хотя для этого нам приходилось разменивать наши картонные Кромвелли на Тигры в соотношении шесть к одному.

Мирным гражданам не положено знать, чего стоит победа. Они должны знать только то, что задание было выполнено. Боевые награды, украшающие мою башню, говорят о том, что я всегда выполнял свои задания.