Он ворвался в главные двери, когда уже подали десерт, и промчался через зал, и его мантия развевалась, как крылья парящей птицы.

Сел на крайнее свободное место, не проходя вглубь стола до своего обычного стула.

На самом деле он сел рядом с профессором Грейнджер, но, он надеялся, этому никто не придал значения.

— Северус, мы разговаривали об анимагии! — заговорил с ним веселым голосом профессор Флитвик. — Пытались представить, кто в кого мог бы обращаться! Минерва вон кошка. Все решили, что я был бы мышкой, а Гермиона сказала, что белкой или собачкой чихуахуа, я не знаю, что это за порода, Гермиона обещала найти фото.

— Поздравляю, Филиус! — процедил Снейп.

Поскольку все привыкли к его брюзжанию, Флитвик всё так же жизнерадостно продолжил:

— А про тебя Гермиона сказала, что ты мог бы быть птицей, большой черной птицей, она считает, что твой шнобель такой же выразительный, как клюв у ворона, и волосы такие же черные, как его перья. Мы даже немного посмеялись над мисс Грейнджер, она, понимаешь ли, считает тебя красивым! А Минерва видит тебя котом, причем не черным, а скорее рыжим, у тебя, говорит, пластика, как у кота!

— Вот поговорить вам больше не о чем, — проворчал Снейп, подобревший от того, что Гермиона Грейнджер, оказывается, в самом деле считает его красивым, и даже не скрывает этого.

— Не бурчите, профессор! Вам не идет быть злым! — проговорила вдруг Грейнджер.

Все за столом засмеялись.

А потом, повернувшись к нему, с уже знакомой ему насмешкой она очень тихо спросила:

— Порезать вам яблоко, сэр? Или вы предпочтете консервированных кузнечиков?

И слегка дотронулась до его руки своей рукой. И это прикосновение вызвало в его теле и душе тоже уже знакомый ему трепет.

4 серия.

 А поцеловать?

Обычно он прилетал к ней пару раз в неделю по вечерам. Может, прилетал и чаще, да она не каждый вечер была у себя.

Если он своим стуком в окно отвлекал ее от книги, она просто начинала читать вслух с того места, где остановилась, а он слушал, как звучит ее голос и иногда думал, как ему повезло встретить такую умную волшебницу. Если ела что-то вкусное (фрукты, ягоды), она делилась с ним. Если проверяла домашние задания, он пристраивался рядом, слушал ее замечания и либо соглашался с ними, либо нет.

А иногда она просто держала его в руках, задумчиво и ласково смотрела на него и молча гладила его перья.

А когда он улетал, всегда на прощание чмокала его в клюв.

— Только не наделай на ученические пергаменты, пожалуйста! — как-то предупредила она его. Он тогда видимо оскорбился и предпочел попросить, чтоб она его выпустила.

Это было самой большой проблемой их дружбы. Он очень стеснялся особенностей, вызванных его птичьим телом. Но она больше не поднимала эту тему и молча убирала за ним то с помощью магии, то с помощью магловской влажной туалетной бумаги.

Если, конечно, не считать проблемой то, что дружила она исключительно с его анимагической формой.

В повседневной жизни они почти не общались. Но он перестал язвить по ее адресу и нападать на нее на педсоветах. И садился за столом по время обедов в Большом зале рядом с ней. Только она больше не предлагала ему ни маринованных кузнечиков, ни полудохлых тараканьих личинок. И не трогала его за руку. И почти не улыбалась ему.

Однажды ему очень активно не понравилась одна ученическая работа. Гермиона ее еще не читала, проверяла другую, а он сидел на краю стола и смотрел в верхний в стопке непроверенных работ пергамент. И вдруг начал хлопать крыльями, что-то бурчать, токая и покаркивая, попытался клювом обратить ее внимание на какие-то конкретные слова в работе.

— Прости, но я тебя не понимаю! Преобразись и объясни по-человечески! — проговорила она, не отрываясь от проверки пока еще не этого эссе.

И поэтому она пропустила тот самый момент... Не увидела, как он слетел со стола и превратился в профессора Снейпа. Поняла, что произошло, лишь услышав его голос:

— Смотри, Гермиона, здесь...

Изо всех сил она старалась делать вид, что ничего особенного не случилось.

Он был деловит, она его внимательно слушала, потом они вместе написали рецензию на ученическое эссе, и он собрался уходить.

Она встала проводить его.

В дверях он задержался и вдруг спросил:

— А где мой поцелуй?

Она улыбнулась ему ласково, как всегда улыбалась черной птице, провела пальцами по его и в самом деле мягким волосам и легко тронула губами кончик его носа...

Хэппиэнд.

КОНЕЦ