Вот только профессор Снейп вдруг начал ее почему-то избегать. А иногда она ловила на себе его странные внимательные взгляды.

2 серия.

Перышко

Гермиона Грейнджер стояла на Астрономической башне, смотрела вдаль и снова думала о том, что, наверно, зря она пришла преподавать. Может, вернуться в Министерство?

Мысли молодой женщины крутились вокруг одной темы, а глаза все искали и искали в небе чёрную точку, которая, если повезёт, превратится в птицу...

— Тоже любите побыть здесь в одиночестве?

Неожиданно раздавшийся голос профессора Снейпа звучал удивительно спокойно, без привычной язвительности.

— Да, но вы мне не помешаете, если не будете настаивать на общении, сэр!

— Вот спасибо! — даже насмешка в этой фразе сегодня звучала как-то по-доброму.

Гермиона, улыбнувшись, повернула к Северусу Снейпу лицо.

— Ой, профессор, у вас тут...

Она, не задумываясь, протянула руку к его волосам.

— Грейнджер, держите себя в руках!

— Простите, сэр! У вас тут пёрышко! Я палочкой уберу!

Лёгкое движение палочкой, и из удлинённых чёрных волос волшебника выпутывается маленькое пушистое пёрышко и плывёт по воздуху к волшебнице.

— А, я в совятне был!

— Не помню, чтоб в Хогвартсе были чёрные совы...

— Не обращал внимание на цвет сов! Почту носят, мне этого достаточно.

Он взял пёрышко из рук ведьмы и хотел бросить за ограждение башни.

— Нет, сэр, отдайте!

Он пожал плечами и отдал ей трофей.

— Смотрите, профессор, какое оно красивое... Чёрное, как ваши волосы. И не жёсткое крепкое перо из крыльев, а пушок, что растёт под большими перьями...

— Что вы будете с ним делать, мисс Грейнджер?

— Рассматривать! Может, положу в шкатулку.

— Как память?

— Не надо смеяться... Оно напоминает мне об одной несостоявшейся дружбе.

Гермиона Грейнджер замолчала, снова задумчиво глядя вдаль.

— Расскажете? — почему-то очень тихо спросил Северус Снейп.

— Это была птица. Ворон. Он сопровождал меня на прогулках. Я с ним разговаривала. Пару раз он дался мне в руки. И даже позволил мне себя погладить. Очень красивая птица. Чёрная. Гладкие лоснящиеся перья, яркие глаза. И клюв, такой выразительный клюв...

— Прямо как нос у профессора Снейпа, зацеловала бы... — откликнулся профессор Снейп.

Гермиона резко повернулась

— Да... Вы!.. Как вы могли!!!

Она наставила волшебную палочку на профессора Снейпа.

Но никакого профессора уже не было.

Лишь в воздухе метнулась чёрная птица.

...

Гермиона вернулась в свою комнату.

Смотрела оторопело на пёрышко и всё пыталась понять, что это было?!

Начало темнеть. А она всё рассматривала пёрышко и тихонько гладила его пушок пальцем.

Так что же это было?..

От так и не оформившихся неясных мыслей её отвлёк стук в окно.

На карнизе сидела чёрная птица и стучала клювом по стеклу.

3 серия.

 Маринованные кузнечики

Северус Снейп сидел на каменном карнизе на одной из башен замка с подветренной стороны, топорщил перья и пытался привести в порядок свои чувства. Похоже, в анимагической форме окклюменция давалась ему труднее.

«Трус, трус, трус! — ругал он сам себя. — Сам решил рассекретиться, сам вызвал ее на откровенность, и сбежал! Как трус!»

И как теперь налаживать с ней отношения, совершенно неясно...

На самом деле Северус Снейп понимал, почему она рассердилась. Он совершенно бесстыдным образом воспользовался ее доверием и наблюдал ее в очень личной ситуации. Ладно, не ушел, но мог хотя бы отвернуться, когда она занималась своими косметическими процедурами и переодевалась! А он, как последний мерзавец, сидел и смотрел. Стыдно, стыдно, стыдно...

Конечно, он виноват перед ней. Очень виноват.

И что теперь делать?!

«Иди проси прощения, дурак старый! — сказал он сам себе. — Засунь свои страхи перед извинениями и свои старые комплексы в свою птичью задницу, в которой ничего не задерживается, потому что анатомия у птиц такая, и иди к ней! Сегодня же! Преображайся и иди!»

Идти к ней в обычном человеческом облике было все же очень страшно. И он устало взмахнул крыльями и с ощущением обреченности полетел к окну Гермионы Грейнджер.

...

Она сидела за столом и гладила пальцем его перышко. «Оно напоминает мне о несостоявшейся дружбе», — вспомнил он ее слова. Захотелось вздохнуть, но птицы не умеют вздыхать.