Я проглотила боль от укола ревности. Конечно, я не завидовала «зайкам» — мне просто было ненавистно, что теперь у них есть частичка его, которой у меня никогда не было, но о которой я мечтала годами. Мое мучительное любопытство о том, как Гейдж выглядит после наступления ночи, под своими простынями, было не чем иным, как влюбленностью, которую я испытывала к нему с тех пор, как мы были детьми. По иронии судьбы, эти чувства меня никогда не покидали, они лишь усилились… Но я объясняла это тем, что, если не считать Джанин и Пейдж, он был моим самым лучшим другом.

Я положила глазунью Летти на ее тарелку рядом с маффином, запихивая свои чувства обратно в коробку, где они всегда были и навсегда останутся. Гейдж не доверял другим женщинам с тех пор, как ушла Хелен, и я знала, что он никогда не посмотрит на меня иначе, чем как на лучшую подругу или няню своей дочери. И я обожала Летти, так что переходить профессиональную черту, которая была четко проведена, было невозможно, даже если по какой-то нелепой случайности он будет заигрывать со мной. Чего он, конечно же, не станет делать.

Я отнесла тарелку Летти и чашку с молоком к ее столу. Она быстро положила карандаши в свое любимое черное ведерко с логотипом «Сиэтлских акул» спереди и отодвинула его в сторону.

— Спасибо, — сказала она, хватая свою крошечную вилку и жадно накалывая яйцо.

Поцеловала ее в макушку и вернулась к плите. Гейдж любил яичницу, поэтому я добавила несколько капель оливкового масла в сковороду и расколола четыре яйца. Потягивая из кружки восхитительный черный кофе, я пыталась выбросить из головы предположение «хоккейной зайки» о прислуге, но после сотого случая у меня в животе стало кисло.

Достаточно того, что две мои лучшие подруги либо управляли компанией с состоянием в пятьсот долларов, либо заработали очередную звезду Мишлен в своем новом ресторане. Теперь мне приходилось иметь дело с «хоккейными зайками», которых Гейдж постоянно приводил домой, а они воспринимали меня всего лишь как прислугу?

Я вздохнула и перевернула его яичницу.

К черту это. Я любила Летти — она завладела моим сердцем в первую ночь, когда заснула у меня на груди, когда даже Гейдж не смог успокоить ее после ночного кошмара, от которого она проснулась. И хотя забота о ней не была целью моей жизни — я все еще выясняла, чем, черт возьми, мне хотелось заниматься, — быть ее няней было более полезным, чем любая работа, которую я когда — либо имела, и теперь у меня была привилегия жить с ней. Она была самой классной маленькой девочкой на планете, и осознание того, что я заполучила ее любовь, стоило больше, чем шестизначная зарплата, которую Гейдж исправно платил мне, что, вероятно, было больше, чем средняя ставка.

У нас была история, и когда его мама решила, что хотела бы больше путешествовать — что означало, она бы больше не могла присматривать за Летти, пока Гейдж был в разъездах с командой, — моя собственная пришла ко мне с предложением и этой вакансией. И поскольку я все еще не могла вычеркнуть слово «безработная» в заявлении своей жизни, ухватилась за эту возможность.

Полагала, что пока у меня есть что-то столь ценное, как Летти, не имело значения, что эти «хоккейные зайки» думали, что я просто прислуга в доме Гейджа. Главное, что я знала правду.

— Она ушла? — голос Гейджа прервал мои раздумья, когда он завернул за угол, и я сжала лопаточку немного сильнее.

Черт возьми. Почему он должен был разгуливать без футболки восемьдесят процентов времени, когда был дома?

— Да, — резко сказала я, не в силах отвести глаз от его широкой груди или тонкой замысловатой татуировки на верхней части его груди, в которой подробно описывалась все параметры рождения Летти. Затем я опустила взгляд — потому что была мазохисткой — на его рельефный пресс и эти чертовы V-образные линии, которые были настолько четкими, что я сомневалась, что Гейдж был полностью человеком. Мягкие хлопчатобумажные серые спортивные штаны, которые он носил, свисали с его бедер, показывая, что он хорошо над ними поработал. Мой рот наполнился слюной, а низ живота скрутило от боли.

— Ты сожжешь мои яйца, — сказал он, его голубые глаза искрились весельем.

Я моргнула и вздрогнула, когда увидела крошечную струйку дыма, поднимающуюся от сковороды. Быстро провела лопаткой по сковороде и перемешала яйца.

— У тебя сегодня будет болтунья.

— Положи ее для меня на тост, пожалуйста.