Но через какое-то время на первый план вылезают уже негативные стороны жизни, словно укрывавшиеся до сего времени в своем убежище- и переселенцу все сразу видится в темном свете.

И только по прошествии нескольких лет эти факторы уравновешиваются и можно объективно оценивать картину вокруг себя.

Макс поднялся в свою квартиру.

Вечер обещал быть неспокойным: в деле пропавшего скульптора все было покрыто мраком, необходимо было мобилизовать мозговые резервы для качественного сдвига в сложившейся ситуации.

Пипсен машинально поставил чайник на плиту и пошевелил ушами.

Это свидетельствовало о начале активной мозговой работы.

Наскоро проглотив холодный ужин, он растянулся на своем любимом диване и устремил взгляд в потолок.

«Что-то не срастается в истории с исчезновением этого ван Бека, что-то я упустил. Просто чувствую спинным мозгом, что отсутствует важное звено. Анна сказала какое-то ключевое слово, а я не только не зацепился за него, но даже не могу вспомнить, что это за слово. Вот черт… Завтра прямо с утра позвоню ей и назначу встречу, быть может, получится найти конец ускользнувшей нити. Или разузнать что-либо новое. В этом деле важна каждая деталь.

А полиция землю роет, ищет своего душегуба. И пока не найдет – тот будет продолжать убивать. Эти маньяки сами не останавливаются… А интересно, мог бы я это дело раскрутить, если бы работал в их убойном отделе…?»

Сыщик перевернулся на бок, приятная истома- предвестница времени грез, -начала разливаться по телу.

«А вообще- какого черта, что мне за дело до серийного убийцы. Им занимается полиция, а мне поручено найти сбежавшего скульптора,» – и это была последняя мысль детектива перед тем, как провалиться в сон.

…………………………………

Анна ван Бек предложила встретиться у себя дома.

Детективу это было на руку: домашняя обстановка часто может рассказать об ее обитателях гораздо больше, чем они сами о себе.

Арабская мудрость гласит: «Если хочешь узнать человека- посмотри, как он живет».

Вот Макс и посмотрит.

На первый взгляд ничего особенного в этой квартире не было. Обстановка говорила о неплохом достатке проживающих, чистота и порядок свидетельствовали о культуре этой семьи.

Никаких дорогих вещей: все добротно и функционально.

Сыщику в квартире понравилось. В его холостяцкой берлоге было намного тоскливее. А здесь чувствовалось домашнее тепло и уют и, как можно было догадаться, не скульптор был их источником.

–К сожалению, не могу вас порадовать обнадеживающей информацией, – докладывал детектив, дуя на горячий чай, которым его угостила хозяйка, – Все предпринятые мной меры пока не дали результата. Хотя, с другой стороны, я отбросил ряд версий, что уже некоторый результат.

Анна ван Бек слушала его, очень прямо сидя в большом кресле напротив. Лицо ее не выражало никаких эмоций.

–Собственно, я попросил Вас о встрече для того, чтобы получить дополнительную информацию, которая может дать решительный толчок в поисках.

–О чем Вы хотели бы меня спросить? Как будто, я все рассказала без утайки при нашей первой встрече.

–Речь идет не о фактах, мадам ван Бек, а, скорее, об эмоциональной стороне этой истории, предшествующей исчезновению.

Анна от удивления даже привстала, от ее флегматичного выражения не осталось и следа.

– Вот как? – спросила она, – Я очень удивлена, не скрою. Вы мастер на резкие повороты, это очень непривычно. Я действительно должна Вам раскрыть такую интимную материю, как наши эмоциональные и духовные отношения с Эриком…? А потом перейти и к описанию половой жизни…?

–Ну что Вы, зачем такие крайности. Я проявляю профессиональную любознательность только там, где вижу возможность для пополнения недостающей информации. А это важно для расследования. Вы меня понимаете?

–Хорошо, спрашивайте. В конце концов, это я пришла к Вам со своим делом. Да и скрывать мне нечего.

–Вопрос у меня только один, но крайне важный. Когда Вы почувствовали, что в муже случились какие – то перемены? Как это произошло?

Анна помолчала, сжимая на коленях пальцы:

–Первые изменения в поведении мужа я почувствовала, когда у меня диагностировали рак. Это было участие, иногда жалость, но иногда в его глазах я замечала огоньки злорадства. Причем, его поведение не изменилось. Вы ведь спрашивали об эмоциональной стороне…?

Когда я лишилась волос после курса химиотерапии, Эрик начал тревожить меня еще больше. Я не смогу это объяснить…Это здесь, внутри…, – она прижала сжатый кулак к груди.

–Он был рядом- но его не было. Я перестала чувствовать его присутствие, вместо этого ощущение какой-то опасности стало посещать меня все чаще…

Финальную часть Вы уже знаете. Он пришел в тот вечер домой поздно, в руке держал какой-то пакет. Глаза были какие – то ненормальные, маниакальные…

«Вот оно- упущенное мной слово. Все постепенно начинает проясняться», – подумал сыщик.