Эймерик бросил на него уничтожающий взгляд.

– Никто не давал вам права распоряжаться моим временем. – И снова повернулся к нотариусу. – С какой же? Я еще ничего не знаю.

Сеньор де Берхавель погладил складочки широкого белого воротника.

– Появились слухи о ереси. Вероятно, вы знаете, какое неизгладимое впечатление на Авиньонский двор произвел в прошлом году визит Амадея VI Савойского. Это большой оригинал, который любит называть себя Зеленым графом. Такой огромной свиты, думаю, не было и у самого императора. Потом он участвовал в турнирах и празднествах, затмив своим блеском всех сановников и прелатов.

– Об этом я слышал. Переходите же к сути, – Эймерик начал проявлять нетерпение.

– В конце визита Зеленый граф открыл Урбану V один секрет, преподнеся его как драгоценный дар Церкви. По его словам, более века в графстве Савойя, местечке Шатийон, тайно проживает община катаров, вероятно, последних уцелевших из секты.

– Катаров? – Эймерик вздрогнул. – Не может быть!

– Граф утверждает обратное. Это потомки альбигойцев [note=n3][3][/note], которые чудом избежали сожжения в Монсегюре и, преодолев трудности пути, добрались до Альп. Здесь живет уже несколько поколений; их прячут местные жители. Явление действительно интересное, ведь катары считают продолжение рода греховным.

– Если это правда, – нахмурился Эймерик, – то почему Амадей Савойский сам ничего не предпринял? Зачем он беспокоит Папу?

– Вопрос логичный, и он был задан, – кивая, согласился нотариус. – Но Амадей ответил: для того, чтобы вершить суд, недостаточно одной военной силы – ему нужна поддержка церкви. Духовенству его земель не хватает опыта в вопросах ереси. Он утверждает, что только в Авиньоне есть образованные священники, которые прекрасно разбираются в инквизиционном праве.

– Неубедительное объяснение, – покачал головой Эймерик.

– Абсолютно согласен, – Берхавель заговорил чуть тише. – На самом деле им руководят свои мотивы, а вовсе не христианский пыл и великодушие. Шатийон находится во владении сеньора Шаллана, с которым у Савойских давние споры. С 1295 года Шалланы отказались от титула виконтов д’Аосты в пользу Савойских, но по-прежнему остаются самыми могущественными феодалами этой части графства, владеют крупными замками и армией беспрекословно преданных вассалов.

– Как это соперничество связано с еретиками?

– Во время пребывания в Авиньоне, – нотариус перешел на шепот, – Амадей VI выказал особое расположение к Эбайлу де Шаллану, который был в его свите. Даже наградил его рыцарским орденом, специально учрежденным по этому случаю. Но на самом деле Амадей считает Эбайла своим соперником – слишком могущественным, слишком богатым, слишком высокомерным, и жаждет лишить его хотя бы части всех этих преимуществ.

– Разумеется, но как?

– Поэтому Амадей и рассказал Папе о секте еретиков. Если Шалланы проявят готовность бороться с ней, то будут вынуждены допустить на свои земли трибунал инквизиции, то есть подчиниться посторонней власти и отказаться от части своих полномочий. Если же они воспротивятся, то окажутся защитниками ереси и погубят себя.

Обдумав слова Берхавеля, Эймерик спросил:

– А Папа знает обо всем этом?

– Да, с того самого дня, когда Амадей рассказал о катарах. Но он решил потворствовать Зеленому графу. Как вам известно, Урбан давно задумал крестовый поход на земли болгар и сербов, чтобы остановить продвижение турок-османов на восток. Многие выразили готовность присоединиться к его армии, но никто не знает, насколько эти обещания искренни. Если Папа поможет Амадею добиться полного господства на своих землях, тот будет просто обязан отблагодарить его, и в списке участников крестового похода, столь же длинном, сколь и ненадежном, появится хоть одно имя, в котором можно быть уверенным.

– Сеньоры, мы очень задержались… – умоляющим голосом сказал Бернат.

Эти слова вывели Эймерика из задумчивости.

– Вы правы, – ответил он. И кивнул сеньору де Берхавелю: – Мы встретимся снова, и не раз.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся на прощание нотариус.

Понтифик принял инквизитора в Большом зале аудиенций, занимавшем два просторных нефа и украшенном потрясающими фресками, часть которых еще не была завершена. Эймерик ценил в Урбане благородство манер, дружелюбие и умение вести разговор в доверительной манере, несмотря на огромную власть, которой тот обладал.

Вот и теперь Урбан жестом остановил Эймерика, собравшегося выразить свое почтение. Спустился с трона, подошел к гостю и повел его направо, в дальнюю часть зала, подальше от сеньоров и сановников, ожидавших аудиенции.

– Как давно вам не приходилось заниматься катарами? – начал понтифик, с легкой улыбкой глядя в суровое умное лицо доминиканца.

– Катарами, Святой отец? – Эймерик изобразил удивление. – Я думаю, они вымерли. Несколько лет назад, исполняя миссию в Кастре, я имел дело с некоторыми из них,