Анастасия Малышева

Артемия. Оборотень

Пролог

Мужчина улыбался, с поистине отеческой нежностью глядя на искусно вырезанную из камня женщину. Её глаза лучились теплотой, а в чаше ладоней пригрелась живая пташка.

— Хорошая получилась статуя.

— Вы правы, — жрица, в традиционном зелёном платье с рунической вышивкой по подолу встала рядом с мужчиной.

— Реона, признайтесь, где вы нашли такого умельца? — мужчина наклонил голову набок, заглядывая в лицо собеседницы. — От неё прямо веет весной, хотя на дворе от апреля одно тишь название.

Реона рассмеялась и покачала головой.

— Я вам скажу, а вы его в столицу сманите?

Мужчина с лукавой улыбкой величественно пожал плечами и снова посмотрел на статую.

— Она ведь живая, — в его голосе слышалось благоговение, а глаза светились радостью.

— Даже не уговаривайте, — Реона снова покачала головой. — Имя благодетеля тайна даже для меня.

— Вот как. Жаль, — мужчина вздохнул, но без особой тоски и сожаления.

Старшая жрица неопределённо повела плечами, и с любовью посмотрела на статую своей богини.

— Вас проводить в гостиницу? Или, может, подождёте в моём домике? Мне пора идти, — Реона искоса взглянула на своего гостя. — Сами понимаете…

— Нет… Нет, — мужчина покачал головой и поправил завязки тёмного плаща. — Я бы хотел ещё немного побыть здесь… Рядом с Арион. Если ты не против. Через пару часов я должен отправляться обратно.

— Что ж, — медленно произнесла Реона, задумчиво глядя на статую, словно решаясь.

Но каменный двойник Богини остался по-прежнему безмятежен, и лишь птица в её руках недовольно завозилась, устраиваясь поудобнее. Жрица коротко рассмеялась и покачала головой.

— Конечно, останьтесь. Вам — можно, я думаю, — женщина слабо улыбнулась и набросила на свои плечи плащ — двойник того, что укрывал спину гостя. — Доброго пути, Эл.

— Спасибо, Ри, — с тихой грустью улыбнулся мужчина и снова повернулся к Богине.

Дверь открылась лишь на пару ударов сердца, впустив в помещение звуки дождя, и негромко закрылась. Воцарилась уютная тишина. От божественной фигуры шло почти летнее тепло, а янтарь в глазах словно светился, озаряя единственную залу солнечным теплом.

Тишина, покой и поистине домашний уют. Место, где тебя всегда ждут и где тебе всегда рады. Маленький уголок солнечного леса, где всегда лето…

Лишь мужчина казался здесь лишним, чужеродным пятном грязи среди зелёного великолепия, пропитанного жизнью. И в глазах гостя не было ни следа былой любви и нежности, лишь холодный расчёт. И все его лицо стало жестче.

Он пришёл сюда не любоваться статуей прекрасной светлой Богини.

Решительно закатав рукава, он взмахнул руками, словно дирижёр, и тишину нарушили слова. Негромкие, но хлёсткие и колючие. В помещении потянуло ветром, огонь зачарованных свечей всколыхнул магический сквозняк, а пташка в каменных ладонях недовольно завозилась.

Но мужчина не обращал ни на что внимания, полностью отдавшись колдовству. Слова набирали силу, дробясь эхом и рассыпаясь по зале, стремясь захватить её всю без остатка и оставить свой грязный след на каждом кусочке зелёного тепла.

Последнее слово совпало с раскатом грома снаружи, и птица, недовольно чвиркнув, взлетела из своего ложа. Мужчина замер, высоко воздев руки и глубоко дыша, пытаясь прийти в себя после ворожбы.

Открывал глаза он неторопливо и удивлённо вскинул брови — не изменилось практически ничего.

Задумчиво хмыкнув, мужчина перевёл холодный взгляд на статую и торжествующая улыбка разрезала его лицо.

— Интересный эффект, но… Так даже лучше, не правда ли, Арион?

Янтарь блеснул недовольством, но мужчина лишь рассмеялся — свет золотистого камня однозначно стал бледнее, а значит заклинание сработало.

— Ах, как жаль… Что ты не в силах ответить, — мужчина с показным сожалением покачал. — Как жаль… Что тебя больше никто не услышит.

Медленно, по всем правилам этикета, поклонившись, Эл покинул храм.

И лишь маленькая, взъерошенная пташка могла видеть, как лоб каменной статуи прорезает упрямая складка.

***

Торжество, приём, охота — всё осталось позади.

Разъехались гости. По комнатам разошлись королевские дети. Даже Астерия не возмутилась, когда король отдал однозначный приказ — отвести её в «её» покои.

Лерион знал, что это временно, и что уже завтра любимая младшенькая примчится и будет возмущаться…

Стук в дверь — раздался созвучно мыслям, и не дожидаясь разрешения, в кабинет вошла — ворвалась, точнее сказать, — Астерия. Кипя праведным гневом и даже не пытаясь больше сделать вид, что всё нормально.

— Отец! Я хочу вернуться в свою комнату.