Через несколько секунд он услышал, как он приближается. Мать и ребенок подняли глаза с предвкушающим восторгом. Другая женщина — нет. Мужчины на барже тоже подняли глаза, но никто не смотрел с таким же вниманием, как Эмброуз Хупер. Как раз когда он этого хотел, в поле зрения появился локомотив, железный монстр, изрыгающий клубы пара и заполняющий всю долину своим грохотом. За ним шла бесконечная вереница сверкающих вагонов, шумно дребезжащих по виадуку высоко над зрителями. И затем, к своему изумлению, все они увидели то, чего никак не могли ожидать.

Тело мужчины перелетело через край виадука и стремительно падало по воздуху, пока не приземлилось в канале, ударившись о воду с такой непреодолимой силой, что она забрызгала оба берега. Мать обхватила сына руками, другая женщина отшатнулась в ужасе, трое мужчин на барже обменялись взглядами полного недоверия. Это было поразительное зрелище, но коровы удостоили его лишь беглого взгляда, прежде чем вернуться к более важному делу — жеванию жвачки. Хупер был в восторге. Намереваясь изобразить стремительный рывок поезда, он был благословлен еще одним ударом судьбы. Он стал свидетелем того, что ни один художник не смог бы придумать.

В результате его картина теперь будет прославлять убийство.

OceanofPDF.com

ГЛАВА ВТОРАЯ

После пары утомительных часов в суде детектив-инспектор Роберт Колбек был рад вернуться в Скотленд-Ярд, чтобы написать полный отчет по делу и навести порядок в бумагах, загромождавших его стол.

Он не прошел дальше двери своего кабинета. Суперинтендант Таллис возник в конце коридора и поманил его властным сгибом испачканного табаком пальца. Когда они вошли в кабинет суперинтенданта, Колбек почувствовал едкий запах дыма, все еще висевший в воздухе. Это был верный признак того, что было совершено серьезное преступление. Реакцией его начальника на любой кризис было потянуться за коробкой из-под сигар. Таллис помахал ему листком бумаги.

«Это сообщение пришло по электрическому телеграфу», — сказал он.

'Откуда?'

«Ливерпуль. Туда и отвезли тело».

«Еще одно убийство?» — с интересом спросил Колбек.

«Еще одно убийство на железной дороге . Вот почему я посылаю тебя».

Инспектор не был удивлен. После его успеха в поимке банды, ответственной за дерзкое ограбление почтового поезда, пресса единогласно окрестила его Железнодорожным детективом, и впоследствии он оправдал это прозвище. Это дало ему славу, которой он наслаждался, популярность, которой ненавидел Таллис, и бремя ожиданий, которое порой могло казаться очень тяжелым.

Роберт Колбек был высок, подтянут, традиционно красив и одет, как обычно, в безупречный черный сюртук, хорошо сшитые бежевые брюки и шейный платок. Ему было всего тридцать, но он быстро поднялся в детективном отделе, приобретя репутацию интеллекта, эффективности и целеустремленности, которой мало кто мог подражать. Его повышение было источником большой гордости для его друзей и постоянным раздражением для его недоброжелателей, таких как суперинтендант.

Эдвард Таллис был крепким, краснолицым мужчиной лет пятидесяти с копной волос.

седые волосы и аккуратные усы, которые он подстригал ежедневно. Годы в армии оставили ему привычку командовать, страсть к порядку и непоколебимую веру в добродетели Британской империи. Хотя он был неизменно умен, он чувствовал себя почти потрепанным рядом с признанным денди Скотленд-Ярда. Таллис высмеивал то, что он считал тщеславием Колбека, но он был достаточно честен, чтобы признать редкие качества инспектора как детектива. Это побуждало его подавлять свою инстинктивную неприязнь к этому человеку. Со своей стороны, Колбек тоже делал скидку. Старшинство означало, что Таллису нужно было подчиняться, а естественную антипатию инспектора к нему нужно было скрывать.

Таллис сунул ему газету. «Прочти сам», — сказал он.

«Благодарю вас, сэр». Колбеку понадобилось всего несколько секунд, чтобы сделать это. «Это не говорит нам многого, суперинтендант».

«А чего вы ожидали — трехтомного романа?»

«В нем утверждается, что жертву выбросило из движущегося поезда».

'Так?'

«Это говорит о большой силе убийцы. Ему пришлось бы выбросить взрослого мужчину через окно и парапет виадука Санки. Если, конечно, — добавил он, возвращая телеграф Таллису, —

«Он первым открыл дверцу кареты».

«Сейчас не время для пустых домыслов».

«Я согласен, суперинтендант».

«В состоянии ли вы взять на себя ответственность за это дело?»

«Я так думаю».

«Что произошло в суде сегодня утром?»

«Присяжные наконец вынесли обвинительный вердикт, сэр. Почему им потребовалось так чертовски много времени, я могу только догадываться. Доказательства против майора Харрисона-Кларка были неопровержимыми».

«Возможно, так оно и есть, — с грубым сожалением сказал Таллис, — но мне не нравится, когда военного унижают таким образом. Майор много лет честно служил своей стране».