Золотые медали, завоеванные на велосипедных и мотоциклетных гонках в Петербурге, Москве, за границей, Уточкин, по его выражению, «не солил дома», а пускал на службу благородному делу: Сергей Исаевич устраивал первые в истории Одессы соревнования пловцов в море, победителям которых вручал эти награды. В заплывах участвовал преимущественно простой трудовой люд. Неоднократный свидетель «водных спартакиад» — друг Сергея, его биограф и антрепренер — Леонид Алейников писал в 1911 году:

«Молодые рыбаки, выросшие у моря, очень любили эти гонки пловцов и, когда в их среде появлялся Уточкин, они праздновали…»[5]

Своеобразие родной Одессы, психологию, мимику, пластику, певучий говор ее обитателей Уточкин хорошо знал и тонко чувствовал.

Леонид Алейников рассказывает о воодушевлении, с которым встречали Уточкина у себя в гавани одесские портовые грузчики. Его появление — это «говор, смех, веселье, добродушные, сияющие лица…». Стихийно возникает идея посоревноваться в силе и ловкости. Кто первый свалит противника с ног? Против Сергея Исаевича грузчики выставляли самых крепких парней. Обескураженный силач нежданно оказывался на спине у Уточкина, затем на земле. Глядел на приятелей растерянно, а они заливались хохотом. Порой доставалось и гостю. Тогда Сергей Исаевич,

«помятый, поднявшись с земли, шел среди этих рабочих, добродушно смеявшихся вокруг него, звавших его и на завтра».

Тренируясь перед большими велосипедными гонками, он каждое утро приходил к памятнику Ришелье на Николаевском (ныне Приморском) бульваре. Там его дожидались приятели-мальчишки — преимущественно уличные чистильщики сапог. Вся эта компания вместе в Уточкиным выстраивалась на верхней площадке знаменитой лестницы, спускающейся к портовым причалам, и по сигналу устремлялась вниз. Добежав до конца лестницы, следовало без остановки повернуть и во весь дух нестись вверх, обратно, к «бронзовому Дюку». Здесь Сергей Исаевич раздавал призы из собственных средств — первый, второй, третий, а невыигравшим — утешительные гривенники. Нередко после таких кроссов с ватагой загорелых приверженцев он отправлялся азартно плескаться в черноморских волнах.

Со знаменитой лестницей, соединяющей Приморский бульвар с портом, которая ныне носит название Потемкинская, связаны и такие эпизоды из жизни Уточкина. Однажды он лихо съехал по ней на мотоцикле, чем вызвал неописуемый восторг публики. Быстрый спуск завершился удачно — и стальной конь, и седок оказались целехоньки. Но самому «наезднику» этого оказалось мало. Вскоре он заключил пари со скептически настроенными приятелями, обязавшись благополучно осуществить крутой спуск по лестнице на автомобиле. Один из них так описал этот момент:

«Зашла речь о храбрости. Уточкин говорит, что он на автомобиле может поехать куда угодно и по какой угодно дороге. Слово за слово, побились об заклад, что Уточкин не сумеет спуститься по лестнице на машине в порт. Сережа бросился на улицу, мы за ним. Подбежал он к автомобилю, садится… Мы ужаснулись… Кричим ему, умоляем оставить эту безумную затею, заявляем, что считаем свое пари проигранным… Куда там! Сережа уже мчится по ступеням, быстро оставляя за собой лестницу — марш за маршем. Вот он уже на мостовой… Все замерли… Мелькнула мысль, что вот он разобьется об ограду церкви св. Николая. Но Уточкин ловким маневром сворачивает по мостовой и торжествующе останавливает машину…»[6]

Изрядно перепугались обыватели, когда у них на глазах Сергей Исаевич забрался на самую верхнюю рею крупного океанского парусника «Мария Николаевна» — учебного судна Одесского училища торгового мореплавания — и изготовился к прыжку. Публика, гулявшая на причалах, замерла. Тишину прервали тревожные восклицания:

— Боже, какая высота!

— Убьется, господа! Помяните мое слово!..

Шарахнулись в стороны чайки. Возле борта парусника раздался всплеск. Прыгун исчез в морской глубине. Люди с тревогой вглядывались в синеву спокойного моря, но смельчак не всплывал. Наконец по толпе прокатился облегченный воздох: лукавый Уточкин опять чудит — под водой отплыл далеко от места погружения и уж тогда вынырнул.

Или вот еще один характерный для Уточкина эпизод.

На веранде кафе Фанкони, расположенного на углу Екатерининской и Ланжероновской улиц,[7] царит воскресное оживление. За столиками, накрытыми белоснежными скатертями, завтракают актеры одесских театров, музыканты, маклеры, богатые бездельники, любящие вертеться возле знаменитостей. За одним из столиков сидит погруженный в раздумья Сергей Исаевич. Приятелям известна причина его минорного настроения — издержался, в карманах ни гроша, кофе пьет в кредит…

Из задумчивости Уточкина выводит шаловливое прикосновение к плечу надушенного веера из страусовых перьев.

— Доброе утро, Сергей Исаевич!

[5] Здесь и далее, приводя свидетельства Леонида Алейникова, авторы ссылаются на его брошюру «Школа тренировки духа. Русский авиатор Уточкин». Одесса, 1911. Отпечатанная в частной типографии, не отличавшейся высокой культурой производства, брошюра изобилует опечатками, грамматическими и стилистическими погрешностями. Поэтому авторы вынуждены были производить в цитатах элементарные исправления, чтобы донести до читателей в неискаженном виде смысл фраз.

[6] Всемирная панорама, 1916, № 4, с. 15.

[7] Ныне улицы Карла Маркса и Ласточкина. Уточкин проживал тогда на Екатерининской улице в Доме № 1.