Во многом поэтому и случилось, что не чье-нибудь, а именно имя Уточкина стало таким заветным для семерых мальчишек — будущих соратников, но тогда, на заре авиации, еще не знавших друг друга.

С Александром Ивановичем Жуковым один из авторов этих строк беседует в его московской квартире. Худощавый, с мягкими русыми прядями, посеребренными сединой, голубоглазый, с доброй мягкой улыбкой, он устало опускается в кресло:

— Не шутка — почти семь десятков лет назад это было…

Возле клокочущих красильных чанов на московской мануфактурной фабрике Цинделя, среди зловонных испарений простоял долгую смену тщедушный русый мальчонка. Приятели — такие же «химики», из-за нужды отданные родителями внаем на тяжкий труд, — позвали «отвести душу» на ипподром. И там Саша Жуков увидел такое, о чем только в бабушкиных сказках слыхал. Диковинная машина, оставляя после себя шлейф сизого дыма, оторвалась от земли и поплыла в воздухе! Зрелище невиданное, фантастическое. Люди кричали «ур-ра!», подбрасывали шапки. Вместе со всеми ликовал фабричный парнишка. Аэроплан сел, и восторженные зрители, прорвав полицейские заслоны, окружили диво-машину и авиатора — Уточкина. Саша оказался — о счастье! — совсем близко и мог во все глаза разглядывать этого человека. Уточкин отличался крепким телосложением, огненно-рыжие волосы на крупной голове были посредине разделены пробором. Саше казалось: авиатор поистине всемогущ, а тут — странное дело — пытается одной рукой завязать шнурки на рукаве и не может. Мальчишка и сам не заметил, как оказался перед Уточкиным лицом к лицу.

— Дяденька… Помочь?

Летчик улыбнулся, погладил Сашу по голове. Подмигнув, спросил:

— А летать хочешь?

— О-очень!.. — едва не задохнувшись от волнения, ответил Саша Жуков.

— Значит, полетишь! — Уточкин взъерошил ему волосы.

С этого дня парнишку словно подменили. Он ложился спать и просыпался с мыслью об аэроплане. Почти год крутился возле ангаров на Ходынском поле, где разместился аэродром Московского общества воздухоплавания. Мальчика прогоняли, но он приходил снова. Постепенно привыкли, стали давать мелкие поручения. Год бесплатного труда минул, прежде чем над Жуковым смилостивились, взяли помощником моториста. В годы первой мировой войны Александр Жуков самоучкой освоил летное мастерство.

…В июле 1918 года на то же Ходынское поле, где уже расположилась советская авиационная школа, подъехал открытый легковой автомобиль. Среди авиаторов пронеслось:

— Ленин!

В этот момент Александр Иванович Жуков, уже опытный летчик-инструктор, проводил учебные полеты своей группы. Когда Ленин вышел из автомобиля, Жуков виртуозно выполнял в небе «мертвые петли», «бочки», «штопор» и другие фигуры высшего пилотажа. Курсант школы Николай Золотов написал в своих воспоминаниях:

«Владимир Ильич с большим интересом наблюдал за полетом Жукова, а затем обратился к нам, молодым: „Что, хорошо? Вот видите! И вам я желаю поскорее научиться летать так же хорошо“».[1]

Среди бережно хранимых Александром Ивановичем реликвий — портреты его учеников Героев Советского Союза В. П. Чкалова и М. М. Громова, чьи беспосадочные перелеты из Москвы в Америку через Северный полюс были признаны во всем мире как выдающиеся достижения, не имевшие прежде себе равных… Счастлив тот день, когда мальчугана-рабочего изумил полетом, согрел добрым словом Уточкин.

Во время торжественного приема в Кремле в честь экипажа Чкалова, совершившего, сверхдальний по тем временам беспосадочный перелет на остров Удд, Валерий Павлович закончил выступление словами:

— Учеников хвалят за учителей. Если говорят обо мне хорошо — значит, это хорошее о том, кто учил летать. А мой дорогой инструктор по московской школе здесь. Вы все его знаете. Это Александр Иванович Жуков…

А вот бережно хранимый автограф Михаила Михайловича Громова:

«Я горжусь, что моим летчиком-иструктором был Александр Иванович Жуков. Ведь он — настоящий король пилотажа…»

С благодарностью думая о боевых самолетах, на которых в годы Великой Отечественной войны наши отважные летчики громили фашистских захватчиков, вспомним и о летчике-испытателе Жукове — ведь это он дал путевку в большой полет многим прославленным боевым машинам.

А в Киеве демонстрационные полеты Сергея Исаевича Уточкина поразили пылкое воображение пятнадцатилетнего ученика реального училища Шуры Микулина. Одно из «воздушных путешествий» Уточкина над Скаковым полем едва не окончилось плачевно: мотор «Фармана» внезапно стал «чихать» и остановился. Толпа зрителей замерла в ужасе. Казалось, вот-вот аэроплан клюнет носом и врежется в землю. Авиатору едва удалось в нескольких метрах от взлетной дорожки выровнять машину и благополучно сесть.

[1] О жизненном пути А. И. Жукова, его встречах с С. И. Уточкиным, о высокой оценке, данной летному мастерству Жукова Владимиром Ильичем Лениным, рассказал М. Я. Котлярский в книге «Окрыленные» (М.: Сов. Россия. 1970).