Я хмурюсь и раздраженно выдыхаю. Взглянув на часы на стене, я морщусь. Уже почти десять. Еще два часа, и я бы целый день не думала о Доминике Д'Агостино. Еще два часа, и я могла бы классифицировать себя как почти находящуюся в точке, где, возможно, я его забываю.

Может быть.

Его нет уже два года. Двигаться дальше должно быть легко, когда я думаю обо всех причинах его ненавидеть. Этот человек оставил меня на больничной койке после того, как всадил мне пулю в грудь. Он как будто оставался рядом достаточно долго, чтобы убедиться, что я жива, а потом просто ушел, оставив мне записку, в которой просил не ждать его.

Несмотря на то, что я старалась сохранять спокойствие, мое сердце все равно разрывалось от осознания того, что любимый мной парень бросил меня, когда я больше всего в нем нуждалась.

Я подавляю стон, выбрасываю из головы его лицо и сосредотачиваюсь на Жаке. Размышления о Доминике не принесут мне никакой пользы.

— Мне не терпится увидеть, чем все это закончится, — говорит Хелен.

— Мне тоже. Будет весело.

— Это точно, и, если ты не возражаешь, это будет хорошим шагом для тебя. Дав шанс другому парню, ты поможешь себе двигаться вперед.

Она имеет в виду уход от Доминика. До того, как он ушел, люди видели нас вместе, но тогда мы не были парой. Мы едва ли были парой в тот момент, когда сошлись, и никто бы нас не увидел.

Хелен — это тот тип женщин, которые могут сами разобраться в таких вещах. Я также была очевидна в своем избегании создания любых новых отношений.

— Я согласна.

— Убедись, что мы забронируем дату для шопинга. Я хочу увидеть твое платье до большой ночи.

— Абсолютно.

— Ну, увидимся утром.

— Увидимся.

Когда мы вешаем трубку, я кладу телефон и прижимаю руку к груди. Я делаю поверхностные, ровные вдохи. Должно быть, я выгляжу так, будто нахожусь на грани панической атаки или пытаюсь выйти из нее. С таким странным планом, который я придумываю, я не удивлюсь, если у меня действительно случится полноценная паническая атака.

Сползая с кровати, я откладываю печенье в сторону на тумбочке. Аппетит пропал, и сомневаюсь, что он вернется сегодня вечером. Когда я думаю о том, что мне придется сделать, чтобы получить ответы, мне становится дурно.

Как дочь прислуги, я слышала всякое. Секреты и беды. Я слышала о женщинах, продающих себя. Вот как это будет выглядеть, когда я встану на сцену и выставлю себя на аукцион.

Когда я разговаривала с Хелен, я звучала как женщина, которая рада подписать свое тело на рискованное мероприятие. Женщины, которые участвуют в таких мероприятиях, живут ради денег и острых ощущений от темной фантазии о том, что ими владеют. Я совсем не такая. Даже близко нет, и я делаю это не поэтому.

Восемь месяцев назад я решила, что хочу изменить свою жизнь. Быть застреленной и почти умереть может заставить человека задуматься. Когда я посмотрела на свою жизнь, мне не понравилось то, что я увидела. Я увидела себя как человека, который зависит от других, и тень того, кем я должна была быть.

Переезд в эту квартиру был первым шагом к тому, чтобы наладить свою жизнь. Другим шагом было преодоление самой большой занозы в моем сердце — утраты родителей.

Я поняла, что не смогу двигаться вперед, пока не вернусь в прошлое и не получу ответы на вопросы об их смерти.

Джакомо Д'Агостино забрал меня жить к себе в семью после смерти моих родителей. Он сделал все возможное, чтобы найти убийцу моих родителей. Однако его попытки были тщетны. Конечно, было сложно искать темноволосого мужчину, имени которого я не знала, просто судя по описанию его татуировки. Это все, что у меня было.

Мое описание пришло с пропуском моей первой встречи с этим человеком. Я просто объяснила, что он уже был в этом доме раньше, и я узнала татуировку. Эти детали едва ли были чем-то, что можно было расследовать, и, конечно, когда вы живете в Сторми-Крик, никто не видит того, что ему не положено.

Этот аукцион — мой способ попробовать другую тактику.

Я считаю, что Жак может знать или иметь информацию о человеке, на которого работал мой отец. О том самом человеке, который послал тех людей убить моих родителей и меня.

Поскольку такие вопросы я не могу просто задать, не беспокоясь о последствиях, мой план — сблизиться с Жаком в надежде, что он мне расскажет. Этот аукцион — способ сблизиться с таким человеком, как он.

Он миллиардер-плейбой, который хочет секса, и когда он заканчивается, то он заканчивается. Но что-то вроде аукциона — это крючок для таких, как он, с темными фантазиями. Мысль о том, чтобы владеть мной в течение тридцати дней, будет поддерживать его интерес.