— Неужели их тут так много, что понадобился свой операционный блок?

— Ты знаешь, я предпочитаю не задавать себе лишних вопросов, — глянул на меня Сава. — Тут много странного, но я буду следовать правилу, которое настаивает на отсутствии вопросов. Просто делай свою работу. Это мой тебе совет.

А совет-то вполне себе вменяемый. Я вздохнула, протягивая руки к вожделенной чашке кофе:

— Спасибо.

— Так а что Волкодав-то? Он же сказал, что ты ему не нужна…

— Его переубедили, и он снизошел, — пожала я плечами.

Не собиралась никому ничего тут рассказывать. Плохо ведь другое — я понятия не имею ничего о пациенте, которого предстоит сегодня оперировать Волкодаву. А он не обязан меня инструктировать. И никто этого делать не собирается.

Я напряженно вздохнула.

— Сегодня у Волкодава только одна операция, — и Сава кивнул на доску на противоположной стене. — Пересадка сердца. Но здесь вообще их очень много делают, насколько я… в общем… Ну ты поняла.

Он стушевался и отвернулся к чайнику. А я решила принять ситуацию и действовать по обстоятельствам. Но для начала согреться. Только не прошло и десяти минут, в ординаторскую вошел отрешенного вида мужчина в форме младшего врача и молчаливо положил передо мной планшет. Сава проследил за ним взглядом, а я уставилась в экран. Собственно, на нем было все, чего мне не доставало. Князеву предстояла пересадка сердца после лапаротомии. То, что после операции прошло недостаточно времени, меня очень смутило, но с вопросами тут были явные проблемы — задать их снова было некому.

Прошел еще час, когда меня вызвали в операционную. И снова конвой, лифт, который будто бы рухнул еще ниже, и незнакомый этаж с тюремным декором — решетки поперек коридора пришлось пересекать трижды и на каждой сканировать бейдж. Но стоило переступить двери предоперационной, послышался уже знакомый голос, и я вскинула взгляд от пола к стеклянной стене.

— Сегодня оперировать нельзя, — повторил Князев с таким холодом в голосе, что вот-вот все тут покроется инеем.

— Но у нас план, — блеял какой-то тип, стоявший напротив.

— Я сказал — нельзя, либо вы получите еще один труп!

Форма хирурга шла Князеву не меньше, чем черный костюм. И ни черта не уравнивала со всеми присутствующими, как я к этому привыкла. Он все равно будто заполнял собой пространство операционной. Сейчас он стоял, сложив руки на груди, глядя на мониторы. На столе уже лежал пациент, только выглядел он не как пациент хирурга, а, скорее, реаниматолога.

— У него гиповолемия, оперировать его нельзя, — жестко чеканил Князев. — Вы уже получили обширное кровотечение и клиническую смерть, после которой его еле откачали. Он не переживет пересадки.

— У нас уже сердце в полной готовности! — возражал собеседник. — И энергетические манипуляции…

— Рот закройте, — вдруг рявкнул Князев. — Все вопросы — Льву Давидовичу. У меня — все. Пациента — в интенсивную терапию. Сердце — в мусор.

И он направился в предоперационную, а я едва подавила желание вжаться в стенку, чтобы он меня не заметил. А он и не заметил. Прошел мимо, даже не глянув, и вышел в коридор. А я только тут поняла, что перестала дышать и поспешила прислониться к стенке, уперевшись ладонями в коленки.

***

— А ты разбрасываешься сердцами направо и налево…

Я поднял взгляд от планшета. Лев не заставил себя долго ждать.

— Ну, вы же не поделитесь этим сердцем с кем-то. Работай ты достаточно официально, был бы связан с донорской сетью. — И я опустил взгляд обратно. — Скажи, я долго буду себя чувствовать так, будто ты — мой папа, которого каждый раз вызывают в школу?

— Я работаю достаточно официально. Просто не занимаюсь благотворительностью. А тебе стоит изучить потенциал энергетических манипуляций, — дипломатично заметил Лев.

— Зачем тогда меня наняли, если я не знаком с их потенциалом? — Я отложил планшет. — Я работал на людей, а не на ведьмаков. Но, насколько я понимаю, ваши манипуляции заканчиваются банальными импульсами, которые можно заменить дефибриллятором.

— Не все так просто, — Лев опустился в кресло напротив. — Я не ругать тебя пришел, просто указываю на пробелы в твоем образовании.

— Мой контракт с вами кончается через год вне зависимости от пробелов.

— Год — немалый срок. Да и зарабатываешь ты на этом контракте достаточно, чтобы быть заинтересованным в повышении квалификации. Гораздо больше, чем в Канаде.

4