Лихие. Депутат

Глава 1

Черный беспросветный туман, в который опрокинулся Пахом Штырев, слетел внезапно, словно унесенный порывом ветра. На его запястьях щелкнули наручники, а сам он мотал тяжелой головой, не понимая ни хрена. Что происходит, где он находится, и кто эта телка, которая старательно размазывает тушь по физиономии и тычет в него пальцем. Ее крики доносятся туго, как будто через матрас, и Пахом ничего не понимал. Он вроде был на хате с проститутками. Он сюда частенько заглядывает, чтобы стресс снять, но эту шмару видит впервые… Да, он с одной девчонкой покувыркался вчера, но точно не с ней. Щуплая какая-то шалава, с прыщами на носу, как у школьницы. Хотя… она по ходу школьница и есть. Да что тут происходит? Клофелином его угостили, что ли? Похоже на то… В полном отупении Пахом дошел до автозака, а потом услышал, как лязгнула дверь районного отдела, в третий раз отрезая его от воли. Только в этот раз все было всерьез, он шкурой это чуял.

— Ну, надо же! — опер, молодой мужик лет тридцати, бледный, с набрякшими мешками под глазами, смотрел на него с веселой укоризной. — Сам Штырь к нам заехал! Мы его пасем по разбойным делам, а он малолеток насилует! Вот ведь везение какое!

— Ты что несешь, мусор? — хмуро посмотрел на веселого опера Пахом. — Головой ударился?

— Да нет, Штырь, — напускное веселье слетело с опера вмиг, — никто тут ничем не ударился. Ты попал, и попал крепко. Сядешь ты по петушиной статье. Без вариантов. Мы всем отделом ржали, когда приняли тебя. Страшный бандос Штырь машкой на зоне будет. Ты знаешь, ради такого дела можно еще три месяца без зарплаты посидеть.

— Я эту шмару не видел никогда, — пересохшим в момент горлом просипел Пахом. — Ты путаешь что-то.

— Да ни хрена я не путаю, — ответил опер. — У меня заявление от гражданки Марцинкив Богданы Игоревны, одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года рождения, уроженки Ивано-Франковской области Украинской ССР. Заявила про изнасилование под угрозой применений огнестрельного оружия. Сейчас она в экспертизе, и я тебя уверяю, что там факт насилия подтвердят, а во влагалище найдут все нужные следы.

— Да я ее пальцем не тронул! — заревел Пахом, пытаясь добраться до опера. Тщетно. Его предусмотрительно приковали к кольцу, вделанному в пол. — Это подстава! Я другую бабу трахал!

— Слушай, — устало посмотрел на него опер. — Вот что ты все усложняешь, а? У меня раз в год такое дело бывает. Чтобы вот так взять, и за час жирную палку срубить. Заява есть, насильник есть, ствол изъяли, жертва тебя опознает, твои следы, включая кожу под ее ногтями найдут. Да я это дело уже через пару дней следаку передам, а он тебя в суд оформит. Дело — бетон, Штырь, бумажка к бумажке. Я тебе обещаю, тебя ни один адвокат не отмажет.

— Я же с гондоном ту телку драл! — торжествующе посмотрел Пахом на опера. — Ни одна экспертиза изнасилование не докажет!

— Можешь написать встречное заявление, — опер пододвинул ему ручку и листок бумаги. — Что, мол, гражданку Марцинкив знать не знаю, а мои биологические выделения означенная Богдана Игоревна похитила после моего соития с другой проституткой и поместила внутрь себя, чтобы шантажировать с целью принуждения к женитьбе и получения московской прописки. Давай, пиши! Знакомый редактор газеты СПИД-Инфо почку отдаст, чтобы такой материал получить. Над тобой вся братва ржать будет, Штырь. И да, поскольку ты особо опасный рецидивист, а жертва твоя малолетка, то сидеть тебе по сто семнадцатой статье от восьми лет. Хотя… ты у нас парень заслуженный. Думаю, тебе и пятнашка будет впору. Прокурор с судьей порешает, дадут по максимуму. У прокурорских давно на тебя зуб.

— Это ведь подстава, — могучие плечи Пахома опустились вниз, словно на них упал неподъемный груз.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — совершенно серьезно посмотрел на него опер. — Заключение экспертизы ради такого козырного парня, как ты, сделают уже часа через три. А ты пока посиди в камере и подумай, как со сто семнадцатой перепрыгнуть на семьдесят седьмую, бандитизм. За активную помощь следствию можешь получить лет семь, и через четыре выйдешь по УДО.

Пахом уставился взглядом в заплеванный пол. Только сейчас до него дошел размер пропасти, в которую он начал падать.

— Что от меня нужно?

— Даешь под протокол расклад по банде, как и кто убивал шадринских — тут же определяю тебя в отдельную хату. Персональный номер в Бутырке.

— Стучать на братву⁈ — ужаснулся Пахом. — Я не буду!

— Тогда идешь в общую хату, — пожал плечами опер. — И поверь, скрывать от тамошних сидельцев твою статью мы не будем. Думай, Штырь, время пошло.

* * *

«Куда ни кинь — всюду клин. На пятьдесят тысяч уже ничего не купить. — мучился Лёня Голубков. — Ээх! Была не была!»