Он молча кивнул, ничего не ответив. Слова-слова. Сколько можно выпустить слов, но так ничего и не сказать? Я знала, что он понимает, знала, что ему жаль, но это то, с чем он не мог помочь, это то, что нельзя исправить или изменить. Это – данность, чем быстрее которую мы примем, тем скорее нам станет легче.
У Леонида небольшой частный дом в самом старом районе города, где я практически не бываю. Здесь, в основном, живут пожилые люди. Ну, и Лео. Развлечений в этом месте никаких, торговых центров тоже, только парочка продуктовых магазинов и почта.
Внутри дома пахло сосновым лесом. Наверняка, где-то стоял ароматизатор, но мне некогда заниматься его поисками. Я помогала Лео уложить Анну в кровать: мы обложили ее со всех сторон большими подушками, чтобы она не упала, когда решит перевернуться на другой бок, трижды поправили ее одеяло, посадили рядом с ней игрушку-ламу, которую ей выдали в больнице, и тихо, как мышки, вышли из комнаты.
– Надеюсь, она не испугается, когда проснется в незнакомом месте, – сказал Леонид, когда мы уже оказались в соседней комнате – гостиной.
Здесь все обстановлено проще некуда: диван, два кресла, комод и телевизор, висящий на стене. Ничего лишнего. Настоящий минимализм.
– Все будет в порядке. Я надеюсь…
– Думаешь, мы раскроем это дело? Темп у расследования совсем нехороший. Все идет к тому, что это растянется на долгие месяцы, а то и годы.
Лео переживал. Я видела это в его бегающем взгляде, в нервном движении рук, в неуверенной походке и во временами дрожащем голосе. Он держался храбро, но не существует людей из стали. Не бывает в нашем мире супергероев, прилетевших с другой планеты с целью нас всех спасти. Все, кто у нас есть – это такие люди, как Леонид – самые обычные, но почему-то сильные духом. Любого человека можно сломить, но пока он борется, есть шанс, что не все потеряно.
– Хотела бы я помочь, но у меня в голове творится какой-то хаос. Ничего не понимаю.
– Мы что-то упустили. Когда ничего не получается, нужно начинать сначала, – Леонид, открыл папку с записями. – Пожалуй, пробегусь по материалам дела. Если у тебя есть информация, которой я не знаю, то милости прошу.
Немного помявшись, я все же рассказала ему историю из блокнота Лолы, которую, по ее словам, ей диктовал сам Филипп. Леонид слушал внимательно, но ничего не помечал и не записывал.
– Мне как-то слабо в это верится. Слишком много совпадений, – он покачал головой. – Зачем ему вообще понадобилось рассказывать об этом?
– Предчувствие, наверное, – я пожала плечами.
– Ты веришь в то, что он чувствовал свой скорый конец? Поэтому, решил излить душу какой-то малознакомой девчонке из группы, чтобы она записала его рассказ в своем блокноте?
– Думай, как хочешь. В жизни много чего не имеет никакого смысла. Знаешь ли, нет ничего странного в желании рассказать правду.
– А правда ли все это или обычные байки? – Леонид с явным недоверием посмотрел на меня.
– У него своя правда. Верить в нее или нет – дело каждого, кто прочтет этот рассказ. В этом и суть. Каждый раз, когда кто-то говорит тебе о своей жизни, только ты решаешь, лжет он или нет. Ты, либо принимаешь услышанное, либо отвергаешь. Иначе никак.
– Хорошо завернула, молодец, – он улыбнулся и снова вернулся к документам, зарывшись в них на следующие полчаса.
Некоторое время я посидела рядом с ним, пару раз сходила посмотреть на Анну, приготовила нам с Лео кофе на его просторной кухне. Ему несколько раз звонили из полиции и сообщали новости. «Ничего важного» – говорил он мне после каждого разговора. Яну отпустили домой, но под нее сейчас усиленно «копали», она вдруг резко стала подозреваемой номер один. Они перелопачивали историю ее жизни, начиная с рождения. Никто не знал, что конкретно нужно искать, и будет ли это хоть как-то связано с текущим расследованием. Мне хотелось помочь, но не полиции, а Яне. Я решила поехать к ней и поговорить.
– Мне нужно отъехать. Думаю, ты справишься тут один.
Быстро распрощавшись с Лео и не дав ему даже возможности мне перечить, я быстро оделась, вышла из дома и вызвала себе такси. По дороге позвонила Эду и быстро ввела его в курс дела. Он тяжело вздохнул и попросил меня быть осторожной, на этом наш разговор закончился. Я вообще теперь старалась меньше говорить и больше слушать, как и советовал Липп из моего сна.
Даяна моему визиту не обрадовалась. Когда она открыла дверь и увидела там меня, выражение ее лица стало более раздражительным, чем на допросе. Каким-то образом она, похоже, чувствовала, что все происходящее с ней – моих рук дело. Если бы она точно знала, насколько сильно я перед ней виновата, то мне бы сейчас не поздоровилось. Вместо этого Яна, нехотя, но все же пригласила меня в дом.