Впрочем, конных саксов погибло совсем немного – большей части графов и их дружинников хватило времени вывести коней из-под удара данов… Чтобы после увести их вслед за франками, бросив ополчение сородичей на растерзание данам!

Н-да, заметно выродилась славная в прошлом саксонская знать… Хотя оно ведь и понятно – в затяжной войне с империей Карла Великого уцелели в основном те ее представители, кто научился приспосабливаться и выживать любой ценой. Кто рвался в сечу во главе своих дружин, в большинстве своем сложили головы за десятилетия кровавой брани… А вот те, кто уцелел – как и их сыновья – выше всего привыкли ставить свою жизнь, а не воинскую честь, верность вождю и преданность общему делу. Так что когда припекло, молодые саксонские графы посчитали за счастье последовать примеру маркграфа, не видя ничего страшного в том, что простое ополчение буквально обречено…

Ну и естественно, рядовые саксы уже не сумели организоваться и на равных встретить врага. Разбуженные яростным ревом данов, успевших переправиться через реку и атаковать, оставшиеся без вожаков, но воочию наблюдавшие их спешное бегство… Куда более сильные рати проигрывали в менее тяжелых обстоятельствах! И куда более мужественные и умелые воины, привычные к сече, бежали бы на месте неопытных саксонских ополченцев… Ну а последние стремительно превратились в обезумевшее стадо безвольных баранов, преследуемых и истребляемых волками-данами при свете огня, стремительного охватившего лагерь побежденных.

И мало кто из простых саксов нашел в себе мужество развернуться лицом к северянам и принять свой конец с оружием в руках, как и подобает честному воину!

…В свое время Харальд Клак разбил стоянку своего воинства наособицу от лагеря саксов – с противоположной от крепости стороны. Ранее его даны и фризы располагались у самого берега – но, получив от маркграфа отказ на переправу и нападение на Хорика в тот момент, когда Инглинг успел собрать лишь половины своей рати, конунг демонстративно перенес стоянку своих дружин… И теперь лишь его хирд во всем союзном войске успел изготовиться к бою.

Вот только конунг быстро понял, что ополчение союзников не удастся вернуть в бой, и что вступи его дружина в сечу – так ведь сгинет же вся в неравной схватке, лишь прикрыв бегство трусов! Но в тоже время азартная погоня целиком захватила внимание данов, до поры не замечающих присутствия еще одного врага. И как только хирд его сбился в кулак, построив нерушимую стену щитов да ощетинившись копьями, Харальд проревел вовсе не тот приказ, что ждал от него побратим-Рюрик:

- Отступаем! Сохраняя строй – отступаем к лесу по левую руку! Покуда солнце еще не взошло и сумерки на западе не рассеялись – отступаем!!!

Кое-как равняя строй, смешанный хирд пополз в сторону леса под счет опытных херсиров. В дружине ободритов херсиром стал Збыслав – и теперь тот охрипшим от напряжения голосом повторял счет, стараясь не отстать от вожаков прочих хирдов:

- И-и-и – шаг! И-и-и – два! Меняйте ноги, увальни! Три-и-и!!!

Непривычно хирдманам отступать назад под счет херсиров – куда проще развернуться к лесу лицом и двигаться к нему навстречу! Вот только лес – это ведь не противостоящий им скьялборг врага, и к нему захочется идти не под счет, а бежать, бежать со всех ног в поисках спасения! Заодно обратив незащищенные спины к врагу… И если хирдманы-даны, сохранившие верность Харальду и много чего пережившие под его началом, еще удержат строй, то во фризах конунг был совсем не уверен.

Точнее так – он был уверен, что фризы практически наверняка побегут, сломав строй его и так невеликого хирда! Потому лучше уж пятиться медленно, под отчаянные крики херсиров – поносящих последними словами сбивающих ногу дружинников…

Вместе со всеми воинами пятился и Рюрик – пристально вглядывающийся вперед и ожидающий, что даны вот-вот оторвутся от преследования бегущих саксов и накинутся на их дружину. От внутреннего напряжения у него даже пальцы вспотели на правой руке, отчего княжичу пришлось попеременно менять хват на древке сулицы… Но хирдманам Харальда Клака крупно повезло – их отступление скрыли еще не рассеявшиеся с западной, «закатной» стороны сумерки. А отблески пожара, охватившего лагерь саксов там, где стояли их шатры и палатки, не успели дотянуться до медленно пятящегося к спасительному лесу хирда… Даже наоборот – пламя, указывающее данам направление бегства саксонских ополченцев, одновременно с тем словно бы ослепило северян.

Ибо в густых сумерках за границей полосы света они уже не могли ничего разглядеть!