Внезапно для себя расчувствовавшись, молодой ярл украдкой смахнул набежавшую слезу – после чего вновь обратился к побратиму, стараясь при этом держать голос твердым. А ведь это было не так просто – уж больно проняли его последние слова Харальда, никогда ранее ничего подобного княжичу не говорившего:

- Что дальше, брат? Плывем в Рустрингию – и будем просить помощи у императора?

Харальд согласно кивнул:

- Отправлю гонцов всем моим бывшим сторонникам. Возможно, кто-то сохранил мне верность, и сумеет увести своих воинов через море… Кроме того, я призову в хирд фризов – среди них еще найдутся те мужи, в чьих жилах не утих огонь предков и кто готов выйти в море, помериться силой с врагом!

Конунг яростно сверкнул глазами на этих словах – но продолжил уже чуть спокойнее:

- Ну и конечно, к Людовику я также отправлю гонца. Отец Ансгар как никто другой подойдет на эту роль – и сможет доходчиво объяснить франкам, насколько полезно им будет поддержать союзного конунга-христианина… И как опасно им граничить с данами-язычниками, видящими в соседях-христианах или смертельных врагов, желающих попрать веру их предков и покорить их землю – или же просто жирную добычу!

Осень 827 года от Рождества Христова. Южный берег реки Эйдер.

Рюрик спал беспокойно. Он метался во сне, стонал, негромко вскрикивал… Проснулись гридмары, делящие с ним шатер – а Збыслав, как старший среди них и ближний к княжичу дружинник, подошел к Рюрику и аккуратно потряс его за плечо:

- Это сон, ярл. Это просто сон…

Сын Годолюба судорожно вздрогнул всем телом и резко распахнул глаза, одновременно с тем потянувшись к рукояти отцовской секиры… Той самой, что взял с тела поверженного им Хальвдана! Збыслав невольно отшатнулся – но тут в широко раскрытых глазах княжича появилось узнавание (а с ним и осмысленное выражение), после чего Рюрик хрипло попросил:

- Воды.

Збыслав понятливо склонил голову, зачерпнув ковшиком из кадки – и с поклоном подал длинную деревянную ручку своему ярлу. Рюрик благодарно кивнул, после чего принялся с жадностью пить студеную ключевую воду… И практически целиком осушил ковш, он вылив остатки себе на голову и лицо:

- Уф-ф-ф… Как же хорошо!

Збыслав, приняв ковшик из рук ярла, участливо спросил:

- Кошмары?

Рюрик на мгновение закрыл глаза, вспоминая подробности своих сновидений – но так ничего и не вспомнил, отрицательно мотнув головой:

- Может и кошмары, может и явь какая, не помню… Только на сердце ведь все одно неспокойно.

Гридмар невесело усмехнулся – не только княжича мучают невольные сомнения и страхи. Да еще бы: на противоположном берегу реки скопилось могучее войско данов Хорика! Еще седьмицу назад оно было вдвое меньше – и если бы графы саксов, направленные в помощь конунгу Харальду императором Людовиком, действовали бы более решительно, они бы уже успели переправиться и разбить врага! После чего союзникам осталось бы лишь по одному разгромить ярлов севера, сохранивших верность Хорику – и все еще ведущих хирды к Эйдеру… Словно спелые орехи перещелкать!

Увы, за последние годы в приграничной марке саксов многое изменилось. В небытие ушло родовое ополчение, некогда упорно сражавшееся с франками – последние его мужи, помнившие еще битву при Зунтале и сечу на Свентане (и последующие походы хоть на лютичей, хоть в Ютландию), окончательно состарились. Из местной родовой знати Людовик стал формировать собственную аристократию – графов, поставив лишь во главе их маркграфа из франков... И саксы принялись спешно создавать собственные конные дружины на манер тех, что франки использовали еще с битвы при Пуатье.

Но за отпущенное время новоиспеченные аристократы не очень-то и преуспели. Ведь собственные дружины саксонской знати были практически целиком истреблены за время войн с Карлом Великим – да и традиции воевать конными у саксов никогда не было…

Так что, по совести сказать, у графов получилась довольно паршивая копия той франкской конницы, что некогда едва не уничтожила хирд самого Харальда Клака во Фризии… Но ведь и боевые качества пешего саксонского ополчения заметно упали за последние годы! Даже если сравнивать их с войском нордальбингов, сражавшимся на поле Свентана... Ведь за годы хаотичного переселения и относительно мирного соседства с данами (в чем была явная заслуга Харальда Клака) – а также вследствие гибели или старческого угасания большинства ветеранов, еще способных выпестовать молодых воинов, саксам просто не удалось вырастить новое поколение ополченцев.