Летом, когда вода была куда теплее, они даже купались пару раз! Правда, ободритка требовала от Харальда отвернуться в то время, когда она сама одевается или раздевается, и заходит в воду... Но конечно, ярл тайком подсматривал! И практически все, что его интересовало, увидел – и гибкий девичий стан с узкой, словно берёзка, талией, и длинные, чуть тонкие девичьи ножки... Правда, подсматривал он все больше со спины – зато сам выходил нарочито красуясь, фырканьем и довольным рыком большого кота (рыси, к примеру), привлекая внимание девушки. Ну а что? Уж себя-то ярл считает образцом мужской красоты! Рослый, широкоплечий, с обширными грудными мышцами, развитыми воинскими упражнениями – и впалым, мускулистым животом. Добавь к тому жилистые, крепкие руки – и роскошную гриву пшеничного цвета волос... Харальд ловил на себе невольные взгляды уже одевшейся девушки – пока оставался в воде хотя бы по пояс. После Рада, конечно, отворачивалась...

Жаль, что лето давно ушло – но все же Харальд попробует половить рыбу острогой, точными выпадами которой он старается произвести впечатление умелого, ловкого охотника... Рыбу ярл ловко выпотрошит и вкусно запечет на открытом огне. И сидя вдвоём возле пламени, они с Радой вновь ненадолго забудут, что она, фактически, пленница данов... А он пришёл в её родной дом в числе врагов, убивших как брата, так и многих её знакомых и друзей.

Они забудут об этом – и будут разговаривать на диковинной смеси датских и славянских слов, что успели выучить друг у друга. Рассказывать про своё детство и своих родителей, или какие-то смешные моменты из жизни... Или делиться мечтами о том, где хотели бы когда-нибудь побывать.

Может быть, даже вместе...

Ярл, умело работая веслами, успел вывести лодку на середину гавани – и только тогда заметил, что расчесывающая роскошную копну русых, с рыжим отливом волос Рада чуть подрагивает. Ну конечно же, от воды уже тянет явной прохладой! Спохватившись, Харальд отложил весла – и накинул на плечи девушки собственный плащ, желая согреть славянку.

Девушка безропотно укуталась в шерстяной плащ, благодарно улыбнувшись Харальду – и тот, донельзя довольный собой, подал ей припасенный мешочек со свежими, уже ближе к осени созревшими яблоками, да туесок с мёдом. Рада любит яблоки с мёдом... Славянка ожидаемо заулыбалась, приняв небольшой дар – и разрезав первое яблоки на дольки, да обмакнув одну из них в мед, первую она дала именно ярлу. Точнее, грациозно подавшись вперёд, девушка с озорным блеском в глазах засунула яблоко ему прямо в рот! Позволив даже коснуться губами пахнущим мёдом пальчиков... И даже не сразу отдернула руку!

Клак, приободренный таким расположением, неожиданно для самого себя бахнул:

- Ануло не даёт мне своего разрешения жениться на тебе.

Рада изменилась в лице – но ответила довольно спокойным тоном, без особого яда в голосе:

- А разве ты, Харальд, отправил сватов к моему брату, Дражко, старшему мужчине в моем роду? Разве он дал тебе добро жениться на мне?

Клак угрюмо промолчал – а славянка с усмешкой (впрочем, явно грустной), неожиданно добавила:

- Да и я что-то не помню, чтобы ты просил меня стать твоей женой.

Ярл немного помолчал – ведь сам он был уверен, что его чувства и намерения понятны девушке... Наконец, собравшись с духом, он выпалил главное:

- Даны не примут моей жены-славянки. Пока она не подарит мне сына, не примут...

Рада поперхнулась яблоком, в изумление воззрившись на Харальда:

- Разве не свадьба и брачный пир предшествуют зачатию детей?! Что же выходит, ты хочешь меня... А уже потом, если только я понесу и рожу сына, соизволишь позвать в жены?! Да не бывать тому!

Девчонка в возмущение швырнула в лицо Харальда недоеденное яблоко; Клак увернулся – но не заметил, как небольшой нож, коим славянка нарезала яблоко, исчез в рукаве её платья...

Остаток пути одолели молча; разочарованию Харальда не было предела – не иначе поэтому он не сумел сегодня загарпунить ни одной рыбины. Лишь бестолково бил рогатиной по воде, пока мрачно молчавшая Рада, нахмурившись, неотрывно смотрела в пламя... Вымокнув и окончательно замерзнув, Клак в раздражении отшвырнул острогу и двинулся к огню, надеясь произнести хоть что-то доброе, ободряющее, тем самым растопив холодок отчужденности... Но тут из-за стены деревьев, окружающей бухточку, показались люди. И тотчас послышался намешливо-злой голос:

- Надо же! Мокрая ворона растеряла весь свой грозный вид! Неужели любитель славянских потаскух отважился покинуть Хедебю без хирда – и старшего брата? Неужто она так хороша?!