Харальд, никогда не отличавшийся хладнокровием, на сей раз постарался все же сдержаться, ответив холодно – но без открытого вызова:
- Не называй её так, брат.
На что Ануло лишь едко захохотал:
- Хах! Весь Хедебю судачит о том, как мой брат вьется вокруг славянской пигалицы, ублажая каждый её каприз! Да она просто околдовала тебя Харальд, ты совсем размяк! Вместо того, чтобы задрать девке юбку и раздвинуть ноги гордячки пошире, ты мнешься, словно трэлл перед госпожой...
Кровь ударила в голову Харальда, а горло сдавило такой яростью, что он не смог и слова сквозь него протолкнуть! Недюжинным усилием воли Клак сдержал себя, чтобы не кинуться на брата – и лишь прорычал тому в лицо:
- Ануло, ещё одно слово – и ты узнаешь, действительно ли я размяк!
Старший брат изменился в лице, но благоразумно прервался. Промедлив пару мгновений, он, однако, ответил уже совсем иным тоном – буквально прошипев:
- Девка опасна, брат! Опасна! Ободриты могут сплотиться вокруг сестры своего ярла, если та сумеет обратиться к ним!
- Так дай мне на ней жениться, брат!
Харальд ответил горячо, страстно – на что Ануло вновь презрительно скривился:
- Чтобы наша пленница вдруг стала твоей женой? Когда её удел быть твоей наложницей в лучшем случае?! Даны засмеют тебя, брат – и отвернуться от нас обоих... Я уже все сказал: пусть родит тебе сына, наследника, докажет свою плодовитость. Лишь тогда наши люди сумеют принять славянку-жену...
Харальд промолчал, неприязненно дернув щекой. Это был не первых их с Ануло разговор – да видно, не последний. Более того, сегодня старший брат прицепился к нему лишь потому, что искал выход своему раздражению... Ещё бы! Очередная драка славян и данов кончилась убийством одного из ободритов – и ранениями ещё двух её участников из числа коренных жителей Хедебю. Пришлось судить – судить жёстко и строго: двух славян по решению ярла казнили за то, что те подняли руку на данов и посмели их ранить. А пятерых данов выгнали из города, лишив последних всего имущество – за нарушение указа Ануло не трогать ободритов...
Нет, безусловно, идея выселить купцов и ремесленников захваченного Велиграда в Хедебю пришла в светлую голову. На первый взгляд эмпорий вырос раза так в полтора – а количество производимых товаров уже в два-три раза! Что сулит братьям-ярлам немалую прибыль... Вот только даны вовсе не спешат признавать захваченных с боя славян равными им горожанами. В понимание северян те, кого они взяли в плен в походе, могут быть лишь слугами и рабами, а не равными им, свободными людьми! К чему, собственно, мысленно склоняется и сам Ануло...
Вот только не все так однозначно. Это в Велиграде ободриты в разы уступали войску Гудфреда. В Хедебю их также меньше данов... Но не намного! А гордость и злая обида на северян, лишивших их дома и убивших кого-то из родни, не позволяет славянам стерпеть даже мелкие обиды... Так что столь суровые наказания для зачинщиков драки со стороны ярла на деле никого не напугали. Скорее наоборот, обозлили – причём обе стороны! Ибо все посчитали своих родичей несправедливо наказанными...
А девка – девка опасна. И просто бабской непредсказуемостью, и очень уж агрессивным и независимым нравом. Достаточно вспомнить, что она сражалась с данами на равных с прочими защитниками Велиграда! К тому же ободритка держит подле себя сына славянского ярла (своего племянника), выбила для него кормилицу из сородичей... Позволь ей пообщаться с прочими ободритами – и может случится большая кровь, Ануло это нутром чует! С такой станется воззвать к воинской гордости славян и поквитаться с обидчиками... Чтобы прорваться в гавань во время боя, сесть на захваченные корабли – и рвануть на юг к тем же ваграм!
Правда, свадьба Харальда и славянки действительно может изменить ситуацию... Но чтобы даны приняли сей брак, девчонка должна родить Харальду сына, наследника! А младший брат все мнется, все медлит, даже робеет перед пленницей – окрутившей, в сущности, ещё молодого парня... И вот этого Харальд никак не хочет понять!
...Впрочем, все это были лишь рассуждения старшего брата, правителя эмпория. Младший же (ну или средний по отношению к Регинфриду, третьему Скьёльдунгу) понимает совсем другое – посмей он взять Раду силой, и девушка уже никогда его не просит. И та робкая привязанность и симпатия, что только-только зародилась между Харальдом и Радой, уже никогда не перестет в пожар взаимных чувств... А ведь у "Ворона" от одной только искренней улыбки девушки сердце начинает биться пойманным в силки зверем, а грудь наполняет неведомое доселе тепло.
Как же можно от этого отказаться?!
Глава 8.
Хедебю. Осень 808 года от Рождества Христова.