Рюрик. Сын Годолюба

Пролог.

Велиград, стольный град князя Годолюба, вождя бодричей. Лето 808 года от Рождества Христова.

…- Этот рог я поднимаю за верховного князя Дражко, победителя нордальбингов на поле Свентана! За сына, воздавшего врагу за отца!

Крепок дядька Боян, ох, крепок! Вроде как давно уже позади остались дни его расцвета – опытного дружинника, закаленного в боях с саксами... А иного другого князь Вышан и не приставил бы «дядькой» (телохранителем и воинским наставником) к среднему сыну Годолюбу! И когда Боян рубился на поле Свентана, первая седина уже посеребрила волосы верного ближника… Но то было целых десять весен тому назад – однако же седой как лунь и тучный, раздавшийся вширь дружинник только что залпом осушил турий рог, полный хмельного меда!

И ведь остался крепко стоять на ногах, нисколько не покачнувшись!

Годолюб не мог похвастаться такой выдержкой даже сейчас, вступив в пору самого расцвета мужской силы. Но за старшего брата Дражко, разгромившего саксов и отомстившего за отца, он безропотно осушил княжий рог, инкрустированный серебром... Сладок и коварен хмельной мед: по жилам словно бы живой огонь пробегает – и тотчас отдает в голову! Да так, что становится она странно пустой от всех важных дум и тревог; еще бы ноги не переставали слушаться… Князю бодричей пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы удержать тело в узде – и неспешно опуститься на резной трон, сохраняя равновесие! После чего Годолюб, словно бы скованный незримыми цепями, принялся поспешно рвать зубами жесткое мясо добытой на охоте дичи, испеченной на вертеле… Между прочим, подсоленное и поперченное для вкуса, натертое луком и чесноком, душистыми травами! Такую трапезу может позволить себе лишь князь – соль и перец в землях ободритов стоят немалую цену.

Наскоро набив живот мясом, князь чуть пришел в себя – ударивший в голову хмель стал понемногу отпускать. Впрочем, важные думы и неясные волнения, терзающие сердце с самого рождения сына, так и не вернулись. Вот в чем радость и польза пиров, когда князь может разделить свои радости с верными дружинниками, позабыв о печалях! Хотя бы на время позабыв… Но между тем, на смену заботам пришли воспоминания, навеянные здравицей Бояна.

…Годолюбу едва-едва исполнилось десять весен, когда войско ободритов, собранное старшим братом Дражко, явилось в земли саксов-нордальбингов. Самых северных и непокорных саксов, чьи земли граничили с владениями данов... Ободриты явились мстить за верховного князя Вышана, павшего тремя годами ранее – тогда нордальбинги внезапно ударили по войску славян, переправляющемуся через Лабу. И буквально задавили числом тех, кто уже успел ступить на вражий берег, включая отца…

Впрочем, Боян как-то подзабыл, что помимо ободритов на поле Свентана явились также союзники-франки. И пусть войско славян, насчитывающее около четырех тысяч пеших дружинников и ополченцев, было в восемь раз больше конного отряда графа Эбуриса... Но сборная рать взбунтовавшихся саксов, перебивших франкские гарнизоны, не особо-то и уступала войску славян!

Конечно, после затяжной франко-саксонской войны у нордальбингов уцелело мало опытных дружинников, способных не только встать в общую «стену щитов» или ощетиниться частоколом копий смертоносного «ежа» – но и атаковать, и отступать, сохраняя при этом строй! Но саксы и не собирались двигаться с места. Заняв позицию на холме, как при Зунтале, их фирдманы-ополченцы замерли, сложив щиты в единую стену и ощетинившись копьями. Лишь застрельщики – опытные охотники-лучники и самые умелые метатели сулиц – замерли впереди строя пешцев, что ромеи также именуют фалангой…

Атаковать конницей монолитный строй «ежа» вверх по склону – настоящие безумие. При Зунтале саксы, построившись схожим образом, наголову разбили две тысячи франкских всадников, самоуверенно бросившихся в атаку! Как впрочем, в схожих обстоятельствах сами франки разгромили арабов при Пуатье под началом Карла Молота… Но и проливать кровь одних лишь бодричей Дражко не собирался, как бы ни велика была обещанная союзником награда! Выступив в поход, король Карл ограничился разорением низовых земель саксов, направив в помощь ободритам лишь пятую (а то и десятую!) часть одной только конницы франков.

А со стороны славян слишком много закаленных и опытных дружинников пали вместе с Вышаном – и терять оставшихся гридей в будущей рубке верховный князь счел безумным расточительством. Так никакие «награды» не удержать…

Ведь дружинники зачастую сражаются впереди ополченцев – скрепляя их и принимая на себя самый страшный удар врага. Кроме того, следуя впереди, опытные ратники задают шаг, помогая удержать общий строй – и подают простым воям пример воинской выучки и мужества!