Ну а четвёртым соседом по апартаментам оказался плотный сорокалетний мужчина, ростом немного ниже среднего. С бородой и усами. Походил он то ли на купца, то ли на боярина. И звали его - Филимон.

- Здравствуй! – важно пробасил он и протянул мне руку. – Сам откуда будешь?

-В прошлой жизни или нынешней?

- В прошлой, конечно!

- С Томска.

- Понятно. – он важно кивнул – Ну а я в Тобольске жил…

Он посмотрел на моих компаньонок.

- Смотрю и тут тебя помотало изрядно!

Я кивнул.

- Вот что, други-соседи… - вдруг громко сказал Филимон. – Сейчас мой помощник вот тот столик накроет, сядем, поговорим да и познакомимся как следует!

Он повернулся к дверям, что вели в его комнату.

- Прошка! Ну-ка, неси там всё, из саквояжу! И посуду не забудь!

Из комнаты вышел автоматон, похожий на Жака, как у Шевалье. Только этот компаньон был одет в простую рубаху и шаровары. В руках он держал поднос, уставленный судками, тарелочками и соусниками. Так же на подносе возвышался красивый штоф и оловянные стаканы.

- Куда ставить? – невозмутимо спросил автоматон.

- Вон туда, на столик у дивана! – и Филимон показал на журнальный столик, что находился внутри п-образного дивана.

В тот вечер мы хорошо посидели. Отметили и знакомство и поступление в Академию.

В Штофе у нашего соседа оказался прекрасный ром… Где-то после первой трети бутылки мы перешли на рассказ о прошлой жизни. Первым начал Виллермо. Мы условились, что не будем называть наши «прошлые» имена.

Так вот Виллермо было тридцать два года. До своей гибели, он успел поработать: портовым рабочим, проучиться полтора года в университете, потом сбежал на корабль и почти десять лет ходил по всему свету. Пока не погиб в кораблекрушении. За эти десять лет поднялся от простого матроса до помощника штурмана. После он два года и три месяца ходил по Дороге Миров.

Вторым о себе рассказал самый молодой в нашей комнате – Рутгер, ему на момент гибели, исполнилось восемнадцать. Немец по национальности, он жил в Японии, куда приехали его родители. Отец был конструктором в одном из концернов, а мама была художником и содержала маленькую картинную галерею. Все вместе и погибли во время тектонической катастрофы, после которой Япония ушла под воду. По Дороге Миров он «гулял» два года и один месяц.

Затем, я рассказал о себе. Ну а после меня «исповедался» Филимон. В Тобольске он возглавлял местное отделение Русского Географического общества. Когда из Москвы(да, в его Мире Петербург не был построен, а на престоле всё так же сидела династия Рюриковичей. У него вообще очень интересный Мир оказался…) пришёл указ организовать экспедицию для изучения Севера, он отправился вместе с поисковой партией. И погиб, когда поздней осенью они переправлялись через Обь – их карбас перевернулся и он простудился, выбираясь из ледяной воды. «Сгорел» за три дня.

Дальше мы молча опорожнили ещё треть штофа, после чего нам вернулось настроение. Южанин принёс из своей комнаты музыкальную шкатулку(интересный артефакт, похожий на тот , что стоял у нас на этаже, только размером с буханку хлеба) в которой было около полутысячи различных мелодий. И предложил потанцевать! Так, как из дам у нас была только некомата и суккуба, то танцевали с ними по-очереди. Ангиррайя, конечно, очень смущалась и несколько раз шептала мне, что не умеет и ей неудобно, но я сказал, что бы она просто расслабилась.

Разошлись мы за полночь. Виллермо, стоя у балкона, держал демоницу за руку и всё шептал ей какие-то комплименты, а та, смущённо отворачивалась и пыталась уйти. Некомата, натанцевавшись, сбежала и спряталась в комнате своего хозяина(которого мы отнесли ещё два часа назад – слабоват немец оказался). Филимон и я вели неспешную беседу, обсуждая некоторые моменты из «Одиссеи».

- … Есть версия, что Одиссей никуда не плавал. А просто, после ссоры с Агамемноном, прятался у других царей. – предположил я.

- Может быть, может быть… Слишком много сказочности в его повествовании. – согласился Филимон. – Но! С другой стороны, сопоставив, пустьдаже фантастические приключения,смогли его вероятный маршрут проложить по Черному морю!