- Добрый день, Гордей Витальевич, - поддерживаю деловой тон.

- Возьмете пациентку на консультацию? – вклинивается Агата, о существовании которой я в панике забыла. Все вокруг перестало существовать, кроме нас двоих.

- Да, разумеется, - напряженно произносит он, не сводя с меня наполненного опасной ртутью взора. - Что случилось?

- Беременность, - выпаливаю на одном рваном выдохе.

Гордей преображается как по щелчку пальцев. Мрачнеет, ожесточается. Хмурит брови, сжимает губы, играет желваками на скулах. В его глазах мелькает тень страха – и сменяется тихой яростью.

Вот и призналась… Не совсем так, как планировала, но судьба сама расставила силки, и мы теперь с Одинцовым в ловушке.

- Я вас оставлю, - спохватившись, Агата направляется к выходу. – Мне надо своих ЭКО-шек после подсадки проведать. Можете пообщаться в кабинете.

Дверь хлопает, а Гордей, не обронив ни слова, занимает кресло врача. Подхватывает мои документы, внимательно изучает их, вчитывается, добирается до УЗИ и... становится темнее грозовой тучи. В полной тишине слышится лишь наше тяжелое дыхание, как шум ветра в пасмурную погоду.

- Двойня? Плохо… - бездушно выдает, будто речь о какой-то опухоли, которую надо срочно удалить. - Вика, от меня? – кратко спрашивает с хрипотцой, ни на секунду не отрываясь от моей истории.

- Гордей Витальевич, разве это важно? – стараюсь говорить непринужденно, будто меня совсем не задевает его вопрос. - Вы здесь как специалист, а я в роли вашей пациентки. Мы поменялись местами, и теперь мне нужна ваша помощь. Что скажете, доктор, какие будут рекомендации?

- В нашей ситуации только одна… - поднимает на меня стальной взгляд ледяных серых глаз, чтобы добить жестким приговором: - Аборт.

Глава 1

Четыре   месяца   назад …

Виктория

- Мамочка, вы на часы смотрели? Кто вас в такое время примет? Рабочий день закончился, все врачи разошлись, - доносится недовольное ворчание коллеги-педиатра за дверью. – Ждите дежурного. А если не срочно, лучше идите домой.

- Срочно, - умоляюще звучит в ответ. - Температура высокая, насморк.

- Тем более к дежурному. Вообще-то сегодня день здорового ребенка, - укоризненно напоминает доктор. – Хотите других заразить?

- Так ведь сейчас нет никого, вы же сами сказали, - голос матери становится громче и настойчивее. - Пожалуйста, посмотрите дочку.

Словно в подтверждение, раздается жалобный детский крик, заставляя сердце в груди встрепенуться. Не могу оставаться равнодушной. Я устроилась в поликлинику сразу же после мединститута – и не успела привыкнуть к мучениям малышей. Душа рвется на части каждый раз, когда я вижу слезы на невинных личиках. Маленькие ангелы не должны страдать, именно поэтому я выбрала педиатрию. Чтобы помогать им.

Отец твердит, что я должна научиться абстрагироваться и воспринимать пациента с точки зрения врача, а не слабой женщины. В противном случае мне лучше «биологию в медучилище преподавать», как он обмолвился однажды. Понимаю, что папа прав и дает советы с высоты своего многолетнего опыта в медицине, но… пока еще женское начало во мне сильнее. Надеюсь, со временем огрубею, как вся моя семья. В любом случае, практику не брошу. Я чувствую, что это мое призвание.

Накидываю медицинский халат, который успела спустить с плеч, и на ходу застегиваю пуговицы.

- Я приму, Маш, - выглядываю в коридор.

С доброй улыбкой приглашаю мамочку войти в кабинет. Краем глаза наблюдаю, как трепетно и бережно она несет на руках семимесячную малышку. Прижимает к себе и целует, несмотря на то что, та вопит ей на ухо. Материнская любовь – это особое чувство, выше всех остальных.

Собираюсь закрыть дверь, но моя коллега протискивается следом. Садится на стул в углу, роется в сумке, поглядывая на меня. Следит и контролирует? Возможно… Я еще не влилась в коллектив и порой ощущаю себя здесь белой вороной.

- Расскажите, что беспокоит? – ласково уточняю у нервной, расстроенной мамы.

Пока она дрожащим голосом перечисляет симптомы, я осматриваю ребенка. Малышка отвечает мне тем же – внимательно изучает меня, округлив глазки, затихает, забывая плакать, а под конец пытается выхватить у меня стетоскоп. Хихикает, когда я прикладываю воронку металлической головки к ее груди, зажимается от щекотки.