Да что там — у окраин домов паслось стадо косуль, уж не знаю, что они там нашли съедобного… Грациозные животные прядали ушами, переступали с ноги на ногу, поднимали головы, оглядываясь — и сорвались в галоп, прочь от города по снежному полю, едва увидев меня.

Почему я все это разглядел ночной порой, в густой тьме, едва-едва разбавленной лунным и звездным светом? Да потому, что драконье зрение лучше любого прибора ночного видения!

Именно благодаря чудо-глазкам я мог авторитетно заявить: летом здесь наверняка и вовсе были настоящие джунгли! И это все совсем не походило ни на одну из Хтоней, которые я повидал до этого. Где странные существа, измененные скверной? Големы, чудища, ожившие растения и хищные лужи? Где кровавые фонтаны, гигантские насекомые и порождения ночных кошмаров типа пауков с человеческими телами или зубастых сараев? Ни-че-го!

— Сервисный центр, второй этаж, блок памяти, — пробормотал я, и быстрым шагом двинул к городу. — Что может пойти не так?

Дерьмовые предчувствия глодали меня изнутри. События последних недель весьма прозрачно намекали: в покое меня не оставят. Нет, я не думал, что Рикович мог меня подставить, слишком многим мы были повязаны. Да и знал он обо мне тоже много, и понимал, что я — парень способный, и всегда остается вероятность, что мне удастся выбраться из самой изощренной ловушки. Потому что дракон — это… Это дракон. И нулевка — это нулевка. А когда они оба вместе — то получается…

— ДА ХОРОШ УЖЕ СЕБЯ НАХВАЛИВАТЬ! — буркнул Пепел. — ГЛЯ, КАКАЯ УБЛЮДСКАЯ ШТУКА НАД ГОРОДОМ ЛЕТАЕТ!

Над Ревельским кварталом, выполненном в стиле эдакой патриархальной фахверковой Европы, действительно летала ШТУКА. Что-то типа морского ежа метров двух в диаметре парило себе, нарезало спирали над черепичными крышами уютных трехэтажных многоквартирных домиков. Вокруг этой ШТУКИ воздух рябил, как будто горячее марево над раскаленным летним асфальтом. Спустя несколько мгновений откуда-то появился еще один игольчатый шар — чуть крупнее первого, и они стали кружить вместе, в неком странном танце.

— Однако! — сказал я, и пошел в сторону города, насвистывая под нос мелодию, которую слышал миллион раз неизвестно где, но точно не на Тверди — «Полет Кондора», и поглядывая на небо.

Штук было уже три.

* * *

Ревельский квартал с его эстляндскими уютными домишками сменился кварталом Эриваньским — с явно южным колоритом. Строения здесь были сплошь желтоватые, на каждом крыльце — затейливые панно, а декоративные слоны на детских площадках — с такими внушительными хоботами, что сразу становилось понятно — кавказцы делали!

Наверное, атмосферу можно было бы назвать гнетущей, но мне, если честно, на это было наплевать. Я действительно любовался окружающими пейзажами, внезапной красотой осени посреди зимы. Меня и раньше привлекала эстетика брошенных городов — я влюбился в нее со времен фильма «Я легенда» и игры «Сталкер». Правда, здешний декаданс увядания пованивал смертью: тут и там можно было увидеть многочисленные скелеты. Плоть на них давно истлела, но сохранялись обрывки одежды и украшения. Костяки лежали на тротуарах, сидели на скамейках, свисали из выбитых окон. Какая напасть сгубила их столь внезапно?

— А этот довольно свежий! — не удержался и прошептал себе под нос я.

Скелет в кожаном плаще сидел на облупленной и ржавой качельке и катался туда-сюда. Медленно так, степенно. И плащ его развевался в такт плавным движениям детского примитивного аттракциона.

— Скрып-скрып… — скрипела качелька.

— Шорх-шорх… — шелестел плащ.

Судя по наряду и нашивкам — это был один из тех самых министерских магов. Выходит, не все вернулись? По всей видимости, сидящий передо мной скелетик принадлежал мужчине. По крайней мере — плечи были широкие, да и сапожищи такие вряд ли надела бы дама. И чего он помер, однако?

«Yurij Semeckij» — вот что я прочел у него на груди, рядом со значком спецотдела Чародейского приказа — Министерства магии. Так себе конец — на детской качельке зависнуть…

Над площадкой кружили игольчатые штуковины. Может — какое-то ментальное воздействие? По крайней мере это выглядело логичным… Что еще могло единовременно прикончить столько людей? Но — Рикович сказал никуда не ходить и ничего не трогать, так что я состроил сочувственную гримасу, соболезнуя погибшему странной смертью магу, и двинул по улице Эриваньской к перекрестку с улицей Ивана Грозного.

Одна из этих штук приземлилась на постамент памятнику Эльфийским Добровольцам — эдаким вдохновенным остроухим фигурам с винтовками в руках, которые с героическими лицами под развернутыми знаменами шли куда то в прекрасное далеко. Шар, источая вокруг себя мутное марево, завис в сантиметрах двадцати над гранитными плитами, как будто прислушиваясь или осматриваясь.