— Кроме него. Это мы раньше устроим, однако. Весной, на байдарках, помнишь? Я вот о чем — ты когда-нибудь работала… — я чуть не сказал «пионервожатой». — В летнем лагере?

— Э-э-э-э… Ты хочешь поработать в скаутском лагере или вроде того? Но, насколько я знаю, в Великом Княжестве всего одна или две роты скаутов, и в Гомельской губернии их и вовсе нет… Скауты — эльфийская тема, если быть точным — эльдарская. У нас не очень прижились. На такие проекты из опричнины смотрят весьма скептически… Ну там, тлетворное влияние загнивающего Авалона и все такое…

— Ну, мыслишь в правильно направлении… — усмехнулся я. — Но раз скауты — эльдарские, то нам они и к бесу не сдались. Но ты, если что, со мной?

— Конечно я с тобой, скажи только — куда? — она вывернулась из моих объятий, встала с дивана, прекрасная в своей наготе, и, собирая одежду, разбросанную по всей комнате, двинулась в ванную.

На часах было шесть утра.

— Вместе поработать летом! С детьми! — сказал ей в догонку я.

— Я поняла. Ты уже придумал, куда потрать несусветные богатства, да? — высунулась она из-за дверей ванной.

— О, да… — я снова рухнул на диван. — Гораздо раньше, чем они у меня появились.

— Я ничего не слышу! — Яся включила воду и в щель под дверью потянулись клубы горячего пара.

Как девушки вообще моются в таком кипятке? Это ж свариться можно!

* * *

Хлопнув дверью «Урсы» я выбрался на свежий воздух и закашлялся: подморозило всерьез. Изо рта вырывались клубы горячего пара, уши начало щипать, так что я открыл заднюю дверь, мигом стянул с себя щегольское пальто и с огромным наслаждением влез в сапеговскую доху на лисьем меху. Замечательная вещь! И малахай на голову нахлобучил. Не лисий — пыжиковый, наверное, хотя я понятия не имею что за зверь такой — «пыжик». Все познания в этом вопросе у меня из фильма «День выборов» и из песни «Чижик-пыжик», конечно.

В любом случае — теперь я чувствовал себя гораздо комфортнее. Нет, парковался бы я у школьного крыльца, как дешевый фанфарон — тогда да, можно было бы и в пальтишке три шага сделать… Даже если у калитки — и в этом случае добежал бы до школы и не промерз. Но у калитки — столпотворение. Там родители побогаче на своих пепелацах и шушпанцерах всех форм и размеров приводят детишек в храм науки и святилище духа… И в последнее время этих шушпанцеров стало куда как побольше, и многие из них своим видом намекали на люксовый или бизнес-класс.

Но детишки оттуда выходили самые обычные: их родители, воспитатели и наставники идиотами не были, и те же Пеговы или Невские носили точно такие же кофты, боты и штанцы как и любые другие школьники. В свете фар они по темному зимнему утру бежали к школе в толпе других ребят, точно так же поскальзывались на обледенелых дорожках, точно так же пищали и бросались снежками.

— Серафимыч!!! — заорала целая компания старшеклассников хором, явно сговорившись.

Я отсалютовал им кулаком.

— Классная шуба! — прокомментировал Вадим — тот самый заводила-десятиклассник.

— Это не шуба, это доха! — влез Ляшков. — Понимать надо!

— Доха? — загомонили пацаны. — Ха-ха-ха, хе-хе-хе, хорошо мне жить в дохе!

Все-таки дети намного лучше нас, взрослых.

— Доха что надо, — кивнул я. — Бегите в школу. А тебя, Ляшков, я заберу с литературы, и Дёмочкину тоже. Я распечатал бланки, сегодня приступим.

— Ого! — чуть не подпрыгнул Ляшков. — Я ей скажу!

— А че там, а? Че за бланки? Ляшок, давай рассказывай! — насели на него одноклассники постепенно удаляясь.

Я дождался, пока они отойдут подальше и двинулся следом, сунув руки в карманы и надвинув малахай на самый нос. Мне очень не хотелось встречаться и общаться с навязчивыми представителями знатных семейств. Я уже один раз имел с ними разговор о том, что никакого особого отношения к их подопечным не будет — ни в сторону негатива, ни в сторону позитива. И предупредил, что стоит кому-то из них шагнуть на школьный двор — и будет драка. Поэтому все эти серьезные дяди и тети — вассалы великих родов Великого Княжества — стояли у своих машин и помалкивали.

Я зашел в школу и Кох, который нынче был за вахтера, сказал мне, скаля свою клыкастую пасть:

— Восхитительная доха. Просто восхитительная. Дай померять? — он точно хотел сказать другое слово, в рифму, но очень старался быть культурным снагой при детях.

— Табачищщем от тебя прет, сударь Кох, и сивушными маслами! — возразил я. — Я если после тебя ее надену — то опьянею сразу.

— Резонно! — сказал Кох. — Протрезвею — тогда дашь в зеркало посмотреться, чтоб я хоть на секунду понял, каково это — дорого-богато. А малахай — волчий?

— Пыжиковый, — я стянул с себя малахай. — Жарко сегодня. Хорошо топят!