— В смысле? — я сделал невинное лицо. — А зачем мне выкручиваться? Если ты меня не возьмешь за жабры — никто не возьмет. Меня всего два дня не было и три ночи! Де юре — я на курсах повышения квалификации! Старостиха мне «энки» не ставила, формально я присутствовал на всех лекциях. На практическую часть завтра утром пойду, посмотрю на открытые уроки столичных педагогов. А потом нам обещали системно-векторную психологию, мол — настоящее откровение от какой-то звезды из Минского педагогического университета имени Максима Танка…

— Системно- векторная психология — это где про шкурных, писечных и жопных? — поинтересовался сыскарь, с сомнением глядя в стаканчик с растворимым кофе.

— Про кожаных, уретральных и анальных, ага, — закивал я. — И про всяких других тоже… Это можно послушать, по крайней мере — звучит забавно. Может, психологушка еще попадется симпатичная… Чего ты на меня так смотришь, я Вишневецкую люблю и без всякой задней или передней мысли о психологушках говорю! Мне просто нравится смотреть на красивых и умных женщин. Это самое прекрасное зрелище в мире!

— Зубы мне не заговаривай! У нас проблема посерьезнее! Как решать будем? — сделал строгий вид Рикович.

— Проблема? А! Да! Однако, могу ли в Минске зашить доху я? — по задумке вопрос должен был прозвучать легко и непринужденно.

— А? — глаза Риковича стали квадратными.

— Дал маху я, порвал доху. Теперь зашить ее хочу, — меня просто распирало, хотелось выдать скороговорку целиком.

— Что ты такое несешь, Пепеляев? Ты вроде интеллигент, культурный человек!

— Сапега подарил мне доху на лисьем меху! — смех подступал к горлу, заставлял говорить в рифму, но я сдерживался — хоть и с трудом. — Теперь надо зашить — от лопаток до ягодиц, две дырки… Есть специалист у вас?

— Доху, значит! На лисьем меху? — глаза Риковича прищурились. — И два разреза — до самой задницы… Как оно, в дохе-то, на высоте пары сотен метров? А химчистка тебе не нужна? Не закоптил ли ты свои меха? Или мехи?

— Химчистка — дело житейское, — улыбнулся я в ответ. — Ты мне, Иваныч, дай ответ: так есть кто в Минске, или нет?

— Задолбал! — сказал он. — В следующий раз я постараюсь скормить тебя полякам, чтобы ты им всю Речь Посполитую сжег к чертям! Нет, опредленно — тебе нужно пообщаться с паном-атаманом, Бабаем нашим Сарханом Хтоническим! Вы чем-то неуловимо похожи… Как-то раз его заперли в тюрягу, в Бурдугуз, где маньяки, убийцы, разбойники и прочие ублюдки просто кишат! И знаешь, что он сказал?

— А? — этот Бабай, похоже, тут здорово наследил и вообще — был парнем харизматичным, если его так часто поминают!

— «Это не меня заперли с вами, это вас заперли со мной!» — процитировал Рикович. — А потом он стал кидаться людями и петь революционные песни в систему оповещения. И разнес им всю хату… Вот я и думаю — может, мне выгоднее раздуть всю эту тему? Пусть тебя снова похитят? Пшеки там, или авалонские эльдары… А нам меньше работы останется!

— Это же шутка, да? — покосился на него я. — Мне не понравилось быть похищенным. Кормят плохо, ничему, ять, не учатся, за рукава хватают и зеркальце не дают. Говорят — им можно уничтожить противника.

— Идиотизм какой! — откликнулся сыскарь. А потом задумался: — Хотя-а-а-а…

— С дохой-то поможешь? — я встал со своего места. — И зачем мы в такой дыре встречались-то? Почему в «Васильки», например, не пошли? Там дранички — просто объедение.

— Конспирация! — воздел указательный палец Рикович. — А с дохой — не помогу! Я в Сыскном приказе работаю, а не в магазине «Мир кожи и меха!» Сам разбирайся… Чего стоишь? Расплачивайся, мне командировочных не выдали… Не напасешься командировочных за вами, бедолагами, по Россиюшке кататься! То один, то другой… Задолбали!

В общем — я так и не понял из этой странной встречи: мое похищение было вопиющим провалом Сыскного приказа или супер-дупер-жупел секретной операцией?

— НА ПОЛШИШЕЧКИ, — сказал дракон. — ЧТО ЗА СУПЕР ЖУПЕЛ, КОГДА ТЫ НИКАК ИСТИННЫЙ ОБЛИК ПРИНЯТЬ НЕ ХОЧЕШЬ? ИЗВРАЩЕНЕЦ. КРЫЛЬЯ ЕСТЬ, ОГОНЬ ЕСТЬ — ДРАКОНА НИКТО НЕ ВИДЕЛ! ЭТО КАК ЖЕНЩИНУ ЧЕРЕЗ ТРУСЫ ИМЕТЬ. ПОЗОРИЩЕ…

— Это ты — позорище. Что за пошлые метафоры? И вообще — доха бы порвалась, — отбрил я тихонько, чтобы сыскарь не услышал. — Доху я жалею. Классная вещь!

* * *

— Доху? — раскатисто засмеялся Мечик на том конце телефонной связи. — На лисьем меху? Да запросто! У Броника есть знакомый, мы ему после охоты всегда шкуры сдаем. Такие штуки делает, закачаешься! Айн момент, все будет. А пропал-то ты куда?