— Что, пробачьте? — покосился на меня глава второго по могуществу клана в Великом Княжестве.

— Я, вольный рыцарь Георгий Пепеляев-Горинович, владетель Горыни, объявляю войну клану Сапег и лично графу Павлу Станиславу Сапеге и намерен воевать до тех пор, пока не посчитаю нанесенный клану ущерб достаточным для покрытия нанесенного мне хамским и некультурным похищением, осуществленным кланом Сапег, морального вреда. Объявление войны можете считать действительным с… Который час, панове? — я повернулся к застывшим со странными выражениями лиц Яну Казимиру и Францу Ламберту.

— Пять двадцать, — сказал Франц Сапега, и пояснил: — пополудни.

— … с семнадцати тридцати, значит, — закончил я.

Не люблю зиму хотя бы потому, что нынче даже в семнадцать двадцать уже такие сумерки, что не разобрать — утро, ночь или вечер. Только по коридору шел, озера незамерзшие разглядывал — вроде нормально было. А в кабинете — за окном тьма тьмущая…

— Пошутили — и будет, хлопнул по подлокотнику ладонью Павел Сапега, нахмурив брови. — Однако, вы шутник! Провинциальный учитель, владелец клочка земли и полуразрушенного особняка объявил мне войну, надо же? Франек, дай стул пану Пепеляеву-Гориновичу. Сядьте, пан…

Я пожал плечами и сел на предложенный стул. Не верит — Бога ради, ему же хуже.

— Итак, вы знаете, зачем вы здесь, — он постучал пальцами по подлокотнику. — Я не верю в случайности. Вы — причина аномального всплеска инициаций в Вышемире, это очевидно. Крючкотворы из министерства могут радостно ставить галочки и думать, что их политика регрессии приносит плоды. Но — дьявол кроется в деталях. Достаточно было посмотреть в личные дела трех мальчишек, девчонки и нелюдя — и тут же стало ясно, что все они из одной школы. И вы — работаете в той же школе. Это единственное кардинальное изменение там в этом учебном году. Ну, а копнуть кое-что о вас и вовсе было проще простого…

Мне на самом деле уже неинтересно было, что он там вещал. «Политика регрессии» — вот что было ключевым. «Чинуши из министерства»? Нет никаких министерств в Государстве Российском. Отраслевые органы исполнительной власти называются приказами, а министерством, по авалонскому примеру, иногда именуют только один из них — Чародейский приказ. Министерство магии. Как в Гарри Поттере, ага.

— … Кракове или Ружанах — на ваш выбор, — продолжал говорить магнат. — Я даже не буду предлагать вам вассальную присягу, знаю, что вы цените свою мнимую независимость. И не буду под пытками заставлять вас признаваться, какой обряд вы прошли или каким древним артефактом пользуетесь, чтобы создать благоприятные для появления новых магов условия. У вас отлично получается применять ваше средство на практике — и нас это вполне устраивает. К тому же — разнообразная направленность инициаций полностью соответствует генеральной линии нашего клана. Вас менять — только портить. Хотите учить детей — учите. Думаю, обычного рабочего контракта будет вполне достаточно. Лет на десять-двенадцать, с возможностью пролонгации. Что скажете, пан Пепеляев-Горинович?

— Что я скажу? — однако, я задумался и упустил нить разговора! Нужно было как-то выкручиваться. — Задайте конкретный вопрос — получите конкретный ответ.

— Вы согласны учить младшее поколение Сапег? — он просто буравил меня глазами.

— Конечно! — радостно улыбнулся я. — Йети — цветы жизни. Кто не любит детей — тот не умеет их готовить!

— Так вы согласны? — его роскошные брови взлетели на самую середину лба.

Я думал, он оценит мои шуточки про йети и про готовку, ан нет. Сапега пытался решать серьезные вопросы и увеличивать могущество своего клана, а я тут нес всякую околесицу…

— С чего бы мне отказываться учить детей? — мой тон был полон несказанного радушия. — Я ведь педагог! Конечно, я готов учить ваших маленьких Сапежек! Переводите их в Вышемирскую среднюю школу №6, подавайте заявление на имя директора, пристраивайте в соответствующий класс, пусть посещают уроки, делают домашние задания…

— О, кур-р-р-рва! — Сапега резко встал со своего кресла и в его глазах заплясало пламя. Он явно пришел в лютую ярость. — Пся крев! Ты смеешь издеваться надо мной?

Какой-то дурацкий препод из диких полесских дебрей, у которого всех отличий от цивильного — это тросточка и перстень, посмел отказать ему — главе одного из сильнейших кланов в Великом Княжестве в явно пренебрежительном тоне? Немыслимо!

— Нет, — вскочил со своего места и я. — Это вы посмели издеваться надо мной. И поплатитесь за это!