– Вы не видели доктора Моргана? – спросила я, глядя на Аскеля.

Меня что-то подмывало сказать ему про его жену. Хоть тетушка была против, но я понимала, а вдруг это – последний раз, когда он ее видит… И было бы неправильно, не сказать ему.

– Аскель, – прошептала я, видя, как Адриан бросился за доктором Морганом во дворец. – Там твоя жена…

– Моя жена? – удивился Аскель. – Кэтрин?

– Да, – кивнула я, пытаясь найти слова, чтобы сказать ему, что она очень плохо себя чувствует и ужасно состарилась.

– Где она? – дернулся Аскель. – Говори! Где она!

– Нашел! – послышался голос Адриана. Он вел доктора. – Полетели!

Я прыгнула в пасть, а доктор Морган сел рядом

– Никогда не привыкну вот так вот перемещаться, – заметил он. – Я еще высоты боюсь…. Очень…

– А вы думайте, что он по земле бежит, – ответила я, чтобы утешить бледного доктора. – И быстро перебирает лапками…

– Я фше шлышу, – послышался громкий рев Адриана.

– Ну вот и прилетели! – выдохнула я, видя, как доктор осматривается.

– Он бросился бежать в дом, а я увидела, как на улицу приземляется Аскель с сумкой в руках.

Я уже была в коридоре, слыша разговоры слуг. Слуги говорили тихо, а я увидела, как закрывается дверь в комнату тетушки. Роза, Анна и мать Адриана стояли в коридоре.

– Как она? – спросила я полушепотом.

– Очень плохо, – прошептала Роза. И все замолчали.

– Ничего, доктор ей поможет, – кивала я. Мне хотелось в это верить.

– Она здесь? – спросил Аскель, а я поджала губы.

– Ой, не ходите! Там доктор! – прошептала Роза, когда Аскель положил руку на ручку двери.

Мы ждали. Аскель отступил. Мы ждали. Наконец ручка дернулась.

– Сделал все, что мог, но… – заметил доктор Морган. – Увы… Возраст…

Аскель резко дернул дверь и вошел. Он вручил сумку с братом Бенедиктусом мне.

Я зажмурилась. Неприятная ситуация получилась. Правильно, но неприятно.

Неплотно закрытая дверь стала аккуратно приоткрываться, образуя щель, в которую я видела, как Аскель склонился над кроватью, а к нему тянется сморщенная обгоревшая рука.

– Не смотри на меня… – послышался голос тетушки Мэйбл. – Я … я ужасно выгляжу….

– Не говори так, – слышался голос Аскеля. Он прижал ее руку к груди. – Ты все так же красива…

– Ты что? Слепой? Я – старуха, – послышался кашель. – И мне недолго осталось…

– Не надо так говорить, – прошептал Аскель, беря у нее из рук медальон.

– Ты ничуть не изменился, Аскельрад, – вздохнула тетушка Мэйбл. – И я могла бы до сих пор быть молодой и красивой, если бы… у нас тогда все получилось. Но я была ужасно напугана тем, что ты не спешишь консумировать брак. Я была зла на тебя за то, что ты не сводишь глаз с другой. Это так больно смотреть, когда ты смотришь на другую… О, как я была зла на тебя!

Я услышала тихий плач.

– И тогда я придумала, что люблю твоего брата, – прошептала тетушка Мэйбл. – Я надеялась, что ты приревнуешь…

Потом она что-то говорила шепотом, а Аскель вздыхал.

– А ведь мы могли быть счастливы? – послышался голос тетушки Мэйбл. – Если бы не были такими дураками…

Они о чем-то говорили, а я вдруг заметила, что рука тетушки изменилась. Сначала я подумала, что мне это показалось.

– Я же говорю, что ты все так же прекрасна, как раньше, – заметил Аскель. Я присмотрелась, недоверчиво глядя на подушку. На кровать откуда-то лился мягкий розовый свет с блестками.

Я даже подалась вперед, видя изменившееся лицо тетушки Мэйбл. Сейчас она, кажется, помолодела… Она выглядела лет на сорок.

– Я хотела бы начать все сначала. Ведь самое главное, это – семья. Я так хотела свою семью… – всхлипывала она, а я удивленно распахнула глаза. Тетушка выглядела лет на двадцать. Я снова посмотрела на потолок, откуда шел свет.

– Че? Удивлена? – спросил брат Бенедиктус. – А то-то! Когда-то Аскель сделал много чего нехорошего. В том числе и предал любовь… Дважды! Вот богиня и дала ему шанс исправиться. Долгие пятьдесят лет он верно служил ей ради той самой настоящей любви, о которой мечтал. Он видел чужую любовь, понимал ее ценность. И всем сердцем хотел свою. Настоящую… И вот он – подарок богини. За верную службу… А мне, наверное, пора…

– Эй, ты куда? – прошептала я, видя, как брат Бенедиктус выскользнул из сумки. – Мне тебя еще возвращать в целости и сохранности!