– Простите, я отвлеклась! Ой! Ептить капец-капец-капец! Как это отключить? Так-так! Ты почему не работаешь? Тебя что? Заклинило?

Это было, по – меньшей мере, странно.

И в этот момент дождь из лепестков прекратился! Последние несколько лепестков упали в общий ворох, а я выдохнула с облегчением.

– Как видите, – послышался умиротворенный голос Бесподобного Аскеля. – Богиня решила даровать вам много любви! Чем больше лепестков, тем больше любви!

– Погодите, мне кажется, у нее что-то … эм… заклинило? – заметила я, поглядыая на потолок.

– О, и это тоже, – заметил Бесподобный Аскель. – Но, в основном, конечно, она решила даровать вам много любви!

Гости с недоумением смотрели на лепестки, которых навалило столько, что почти полностью покрыло роскошные юбки дам. Запах в зале стоял такой сладкий, словно медовый… “Чайная роза!”, – пронеслось в голове. – “Из нее можно делать чай!”.

Кажется, я произнесла это вслух!

– Ну разумеется! Чай из чайной розы – любимый напиток богини! – вздохнул Аскель. Пока гости откапывали друг друга, а слуги откапывали столы и стулья, я увидела, как из сумки Аскеля высовывается кот.

Увидев все это, брат Бенедиктус округлил глаза и выдал такое непечатное ругательство, что у меня появилось стойкое желание закрыть уши всем детям в округе.

– Не выбрасывайте их! – тут же спохватился Бесподобный Аскель.

Слуги остановились с ворохом лепестков в руках.

– Я их заберу! В храме всегда нужны лепестки! – произнес Аскель.

Адриан отряхнул меня, а я смотрела на все это, словно на сон. И действительно! Где, как не во сне увидишь столько розовых лепестков! Да еще и таких свежих! Казалось, каждый из них светится какой-то розоватой магией. Сумка легла на алтарь, а Аскель стал командовать слугами, чтобы они складывали лепестки в одеяла и простыни.

– Вот будете плохо любить, – заметила брат Бенедиктус. – Будете меня на плече носить! А я как назло поправлюсь!

– Адриан, – прошептала я, осторожно дернув за рукав Адриана. – Ты слышишь, что кот сказал?

– Мяу? – удивился Адриан.

– Да, да, – с издевочкой заметил Брат Бенедиктус. – Разговаривать с котом может только либо кошатница, либо пьяная, либо сумасшедшая! Поскольку ты не пахнешь кошачьей мочой, на твоем платье нет следов шерсти, и запаха перегара нет, то…

Он хихикнул.

– Да ладно тебе… Просто богиня так решила! Она решила, что ты должна меня понимать! – усмехнулся брат Бенедиктус, напушив хвост. – А то тут недавно было! Лет пятьдесят тому назад! Я ей говорю, а она меня не понимает! Пришлось писать! А писать я не люблю! Вот! Знаешь, как неудобно! Особенно в сумке!

Я снова посмотрела наверх.

Лепестков стало в разы меньше. Зато посреди зала появились тюки из одеял.

– Слушай, ты чего стоишь, руки не заняты мужем? Чеши меня давай! Пожертвуй почесушки на благо храма богини любви! – заметил брат Бенедиктус, выгибая спину. – Вот, вот, вот здесь! Да! Попала! А-а-а-а!

Я чесала густую шерсть, понимая, что другого случая почесать говорящего кота у меня может и не быть.

– Тренируйся на мне! Мужчины, они же как котики! Главное почесать в нужном месте и все! Он твой! – усмехнулся брат Бенедиктус. – Да, да, вот тут! А то те, кто плохо чесали меня, те потом меня всю жизнь носят! Вот Аскель меня плохо чесал, теперь меня носит!

– В смысле? – шепотом спросила я.

– Да шучу я! На самом деле, Аскель не ценил то, что у него было, – заметил брат Бенедиктус. – И вот теперь отрабатывает! Учится любви! Любовь, как показывает практика, у вас, людей, должна быть обязательно выстрадана! Иначе вы ее не цените!

– Он страдает из-за любви? – спросила я, вспоминая его портрет в комнате своей троюродной тетушки.

– Богиня обещала ему настоящую любовь в обмен на верную службу. Ну что ж! Ждем! – выдохнул брат Бенедиктус. – Драконы, конечно, удобней! Как богиня раньше до этого не додумалась! Раньше я на людях жил. Тряска, кареты, телеги… Теперь только драконы! Я сразу сказал богине, что теперь только драконы. Котики быстро привыкают к хорошему, знаешь ли… Мы – очень балованные…

Лепестки были собраны, а Аскель вытащил их на улицу. Через мгновенье все припали к окну, глядя, как дракон куда-то уносит их. В его зубах была зажата сумка с самым балованным котом на свете.

Я улыбнулась, слушая поздравления.

Кое-где остались лепестки, но даже они мерцали в полумраке. Оркестр грянул музыку и все отошли, позволяя мне и Адриану пройти в центр зала. Его рука легла мне на талию, а я положила руку ему на плечо.

Свет в зале померк. Только отблески лепестков и теплый свет свечей наполнял его, превращая гостей в безликую массу силуэтов.

– Я благодарен судьбе за то, что однажды встретил тебя, – послышался тихи шепот Адриана.

– Я тоже, – шепнула я, положив голову ему на грудь.