- Вот как, - лицо мужчины начало ходить ходуном, выражая самые противоречивые чувства, - Это хорошо, что не чешется. Может, и я купнусь.

Паул вернулся в свою келью, он собирался позавтракать. С большим удивлением старик заметил следы мышиных зубов на той единственной колбасе, которая была подвешена к потолку на бечевке. Сюда мыши еще ни разу не добирались. Бечёвка тонкая, колечко с шипиками болтается на своем законном месте. Ну как мышь могла полакомиться его колбасой?

- Чтоб тебя пес съел! Крестин две недели не предвидится! Где мне добыть еще еды? Тьфу!

Паул отрезал надкушенные кусочки и вышел во двор, чтоб скормит их своей собачонке. Хоть с мышью они и делят на двоих келью, а все же он брезговал есть после нее. Здесь, во дворе, старик внезапно осознал, что после вчерашней поездки у него не болит тело. Ночь прошла и все синяки сошли. Как и не было их вовсе. Вот чудеса! Пес дожидался хозяина возле будки. Здесь Паула ждало новое открытие. Веревка, которой он привязывал собаку была напрочь перепутана. А красивый выступ на стене хранил следы мелких надгрызов. Все бы ладно, но пес никак не мог допрыгнуть до такой высоты. Кто же тогда грыз стену? Для медведя слишком уж мелкие следы. Да и пес жив, его бы первым задрал лесной зверь.

- Угощайся, Жулик, - Паул отдал колбаску псу, распутал веревку и вернулся в свою келью обратно.

Ему было над чем подумать. Выходило так, что у мыша и пса будто бы отрасли крылья. Но такого же не может быть? Или может? И зачем приходил отец вышивальщицы? Он-то этой ночью явно не спал. И не спросишь, уж больно опасно поблескивал новой заточкой топор в руке мужчины. Старик неспешно позавтракал перед обычной своею молитвой. Обвел взглядом скудные припасы еды. Раз подарков от горожан ждать в ближайшее время не приходится, стоит прогуляться до лавки. Купить себе немного хлеба, да вяленого мяса про запас. С этой мыслью Паул сунул руку в кошель. Монеты обожгли его пальцы. С большим удивлением старик вынул руку из кошеля, высыпал его содержимое на стол. Деньги как деньги! Пчелы нет, ужалить его было некому. Только пальцы об этом, похоже, не знают. Паул рискнул дотронуться до серебряного кругляшка. От ногтя повалил дым, руке вновь стало невыносимо больно. А на монете зияла выплавленная дыра.

- Так и похудеть недолго. Как теперь в лавку идти? Ну, ведьма! Впрочем, покуда есть кому идти в лавку, я ей благодарен. А монету можно и не брать в руку, достаточно высыпать ее из кошеля на прилавок. Сдачу все одно дадут медяками.

Многие стражи покинули замок. Наемники не слишком-то любят рисковать своей жизнью зря. Горожане со страхом вглядывались в даль, прислушивались, не скачут ли по дороге лошади. И все же жизнь текла своим чередом. Паулу казалось, будто бы герцог Улисский начисто забыл о своих новых землях, не собирается их навестить. Старик затаился. Он думал, то и дело поглядывая на драгоценные скляночки с зельем, и никак не решался сделать выбор. Смо́ленск пал, скоро придёт черед замка. Их атакуют, горожан защитить будет некому. Стражников почти не осталось. Люди обречены.

Но разве он вправе решать за других, жить им или нет? И если жить, то жить почти вечность. Наконец, в одну из бессонных ночей, Паул решился. Многих он знал со дня крестин, сочетал браком, слушал исповеди... Как сложить на груди руки, когда можешь помочь? Хорошие люди должны жить долго. Остальным – бог судья. Ему решать судьбы людские. Паул заглянул в каждый дом, который посчитал достойным. И таких домов набралось не мало, скорей много. Благо город был не велик. Двадцать семей всего лишь. Вороват седельшик, но куда без него? Кузнец опасен, как разозлится. Но не станешь же жить без гвоздей? Паул кропил зельем сладкую сдобу, потчевал всех без разбора.

Город жил своей жизнью, покуда в одну из ночей стены замка не атаковало князево войско. Горожане приняли вызов, как смогли, попытались отразить атаку. В ход шло все, что только могло. Вилы, кирки, простые дубины... Паул был там. Гибли целыми семьями. Мужчины, подростки, женщины.

- Граница пойдет по лесу! - объявил священнику князь. Паула не тронули, его спасла ряса.

- На все воля бога, - улыбнулся старик. Приезда Улисских можно больше не опасаться. Швеция - не Русь. Они теперь живут в разных странах.

- Где казна?

- Ее разорил герцог Улисский. Замок принадлежал ему.

- Значит, в его землях нас ждет большой куш.

- На все божья воля. Только не трогайте моих книг. Молю вас.

- Не тронем.

Горожане поднялись ночью. Все они помнили, что было днем. Разбрелись по своим домам. Всюду слышны были счастливые возгласы.

Войско князя надолго не задержалось. Город продолжил жить своей жизнью. Засевались поля, мололось зерно. Только в полночь, да несколько дней после, люди отсиживались по домам. О том, что творилось в эти ночи, молчали.