И от начала до конца сквозило самолюбованием, упоением от собственного могущества. Даже не упомянул в рассказе службу в армию. Как говорил Макс, не очень-то легко Сухаревскому приходилось в тот год, потому, думаю, он старательно обходил этот пункт биографии. Стыдился, наверное.

Я обратила внимание на то, как красиво в тридцать два зуба улыбнулся мастер, услышав шутливое пожелание от известного в стране режиссёра — его однокурсника, и пообещал вывести театр на высокий профессиональный уровень.

Ах, как мне хотелось выйти на подмостки этого театра вновь, я хорошо знала эту сцену, ибо нас как студентов «кулька» иногда приглашали в массовки, некоторых ребят — даже на эпизодические роли. Чаще всего для того, чтобы произносить фразы наподобие: «Кушать подано».

В то время я общалась с некоторыми молодыми артистами, которые окончили наш вуз и перебивались кое-какими второстепенными ролями, потому что главные роли исполняли другие — признанные прежним худруком дарованиями.

А мне вот так сразу Сухаревский пообещал одну из ключевых ролей. Не главную, конечно, но тоже важную. Ай да Макс! Хорошо иметь связи в верхах!

Больше ничего интересного в передаче не было, и я пошла в ванную комнату смывать с себя негатив прожитых дней, а вместе с этим тревожившие мысли.

«Будь что будет, — подумала я, стоя под горячими струями. — Надо решать проблемы поочерёдно, слишком их много. — А потом, заворачиваясь в тёплый и такой уютный махровый халат, наметила пункты плана. — Первое — разобраться с мужем. Второе — подать заявление в опеку. Третье — выставить на продажу квартиру или свою долю. Решение будет зависеть от позиции Кира. Четвертое — позвонить в театр и узнать у Сухаревского, всё ли остаётся в силе?»

Когда я разложила всё по полочкам в собственной голове, стало значительно легче.

Уже на диване, удобно устраиваясь, подумала: «Кстати, о Сухаревском. Что-то в его облике было не так. Но что?». Это была последняя мысль перед тем, как я провалилась в непродолжительный, но крепкий сон, чтобы встретить Кира бодро и уверенно.

Проснувшись минут через сорок достаточно жизнеспособной, вспомнила о неоформившейся мысли, которая либо мне приснилась, либо прорвалась перед сном сквозь строй путаных мыслей.

Я открыла смартфон, снова пролистала все сообщения от Сухаревского и свои ответные послания.

Шарик от меня не отходил ни на минуту и лежал, примостившись, рядом на диване.

Я улыбнулась, вспомнив, как Кир, когда вёз нас сегодня из больницы, жаловался на невоспитанного пса, который никак не хотел спать на коврике, так и норовил вскочить на диван. Вообще мешал мужу отдыхать эти две ночи, которые нас не было дома.

Кир так и сказал: «В спальне, на кровати, без тебя тоскливо, вот и примостился на диване в гостиной».

Вот садовая я башка, как же я сразу не догадалась?

Ведь напротив дивана и кресла, где ютился пёс, была установлена камера, чтобы дети имели возможность наблюдать за собакой в любое время. Специально установили, ибо считали: так детям будет спокойнее и веселее.

Я подскочила к компьютеру и открыла облачный сервис, где должны были храниться файлы крутой видеоняни. Крутой потому, что она продавалась с установленной функцией звука, прикорма и ночного виденья.

Так, если действительно муж спал в гостиной, значит, я смогу окончательно удостовериться в его предательстве: увижу и услышу, как он разговаривал по телефону со своей визави.

Однако это бестолковый шаг, вряд ли Кир мог вести беседу с Огурцовой здесь, наверняка в это время ушёл в спальню или в кухню.

Хотя… вдруг он потерял всякую бдительность, будучи уверенным, что я в силу своего технического кретинизма не догадаюсь заглянуть в облако и всё перепроверить?

А зря.

Я открыла свой смартфон, нашла дату и время, когда Киру поступил звонок от Огурцовой. Так, посмотрим… это было в 00 ч. 06 мин. И начала просматривать файлы, отыскивая нужное время.

Через час я многое поняла, хотя остались ещё кое-какие вопросы и сомнения. Ещё через несколько минут в дверях послышался характерный скрежет, щелчок, и в квартиру вошёл Кир и, привалившись к косяку, спросил:

— Ну что, Валерия, поговорим?

— Конечно. — Я встала из-за стола, за которым сидела, отыскивая нужную информацию, и отодвинула от себя ноутбук. — Что ж, начнём с тебя?

— Нет, с тебя.

Мы разговаривали около часа, тихо и не очень, иногда кричали друг на друга. А потом я позвонила Максу и включила громкую связь.

* * *

Вот что услышал Голубев.

— Так что теперь? Развод? — Кир сжал челюсти и выразительно взглянул на меня.

— Конечно, развод. Не потерплю, чтобы между нами стояла какая-то… Ленка Огурцова, — я сжала кулак и воинственно потрясла им воображаемой сопернице.