Но только дружеские отношения между нами сохранялись ещё очень долгое время. Мы только посматривали друг на друга, не предпринимая никаких действий, ибо боялись разрушить те очертания доверия, которые наметились между нами с первого дня знакомства и развились далее, когда мы большой гурьбой поселились у Краснокутских.

Как они только нас терпели? А ведь ещё создавали уют и тёплую атмосферу — все условия для нормальной жизни, несмотря на наши возникавшие первое время хоть и шуточные, но перепалки.

Подумать только, Василий Геннадьевич и Александр Геннадьевич (отец Алиски и Кира) — родные братья, оба офицеры, а такие разные. С Василием Геннадьевичем запросто можно было поговорить на серьёзные темы и пошутить, а вот Александр Геннадьевич дистанцировался от всех и не подпускал к своей душе. Этакий Железный Феликс — его второе имя.

Но мы на это не обращали внимания, главное, дядюшка понимал племянников и меня, просто на раз-два считывал мысли и эмоции.

Видя, как мы с Киром исподтишка поглядываем друг на друга, но не делаем навстречу никаких шагов, чего-то выжидаем, он купил два билета в театр, будто бы для себя и жены, но предложил их нам, ибо Галина Васильевна внезапно легла в больницу — не до театров, а Алиска, как специально, уехала домой, ибо декабрь на носу, но она ещё не забрала зимнюю одежду.

Так что, другого выхода не было, как предложить билеты нам с Киром.

— О, ты хочешь пригласить меня на свидание? — принимая игру, проговорила я, с прищуром взглянув на Кира, когда он вошёл в нашу с Алиской комнату и показал билеты в театр.

— Ну.

— Баранки гну, — гаркнула я. — Что за мужики пошли! Толком в театр не могут пригласить.

— Простите, — заржал Кир, — щас исправлюсь. Ваше сиятельство, приглашаю на свидание.

— Другое дело.

Я сделала потрясающую причёску, надела чёрное, обтягивающее все мыслимые и немыслимые изгибы платье и начала краситься.

Дождавшись, когда наложила макияж и подвела на веках стрелки, Кир спросил:

— А куда ты так вырядилась?

— Как куда? В театр. Кажется, ты туда меня пригласил?

— Я тебя туда не приглашал, помахал только перед носом билетами и всё. На самом деле, хотел позвать в аквапарк, так что, смывай грим, одевайся попроще и бери с собой купальник. Согласись, как-то неразумно вести актрису в театр, будто на работу, это то же самое, что меня — в отдел полиции или в тюрьму. Не находишь?

— Актрисы в театре не работают, они там служат. Знаешь что, иди, куда хочешь, но сначала собери свои вонючие, разбросанные по всей квартире носки, — разозлилась я.

Кир разразился смехом:

— Валерия, это шутка. Не знаешь, что ли: в аквапарке до пятого декабря профилактические работы. Потому надевай шубку и вперёд — в театр. Хотя… есть маленькая проблемка: мне надо завязать галстук, — деланно вздохнул Краснокутский — младший.

— Надо, так завяжи.

— Не умею.

— Ну так иди без галстука.

— Без него не пойду. Стоять без галстука рядом со светлейшей особой — моветон. Помоги, а?

Я не могла справиться с узлом — никак не выходило, зато у Кира отлично получилось расстегнуть на спине моё новое платье с молнией. С этого момента наша дружба стремительно переросла в нечто большее — в любовь.

На премьеру мы так и не попали — были дела поважнее.

Домочадцам старались не демонстрировать наши близкие отношения, хотя они, наверное, догадывались, что в своей комнате Кир не только помогает мне репетировать «Сон в летнюю ночь», произнося мужские монологи вместо моих партнёров по спектаклю.

Но все неудобства списывал бурный и обжигающий секс. Настолько безудержный, что мы забывали о родственниках, находящихся всего-то через стенку.

Я тогда часто вспоминала Милу и её намёки на мою фригидность. Нет, теперь знала точно, это совсем не так!

Краснокутский никогда не произносил имя Голубева, но я была уверена, что оно у него постоянно вертится на языке. Хотя Кир ни о чём у меня не спрашивал, я была уверена, стоит только самой заговорить о Максе, как он обязательно пройдётся танком по его сущности, ибо я очень хорошо ощущала неприятие им Голубева, но чем это состояние холодной войны между парнями было вызвано, не понимала.

Подумаешь, Кир однажды бросил фразу, что Валерия будет его женой. И что? Это не основание для исключительной ненависти.

В конце концов, решила: это просто ревность, элементарная ревность двух мужчин к любимой женщине, и как-то успокоилась.

Когда мы с Киром поженились, долго не могли привыкнуть к новому статусу: я — жена, а он — муж, наверное, потому что некоторое время ещё жили у Краснокутских привычной студенческой жизнью, пока с помощью родителей не приобрели свою квартиру.