— Просто уважение, ощущение надёжности. А у вас нет ни того, ни другого. В общем, разговор пора заканчивать. Пожалуйста, сделай правильные выводы, прошу как мать и бабушка будущего внука. — Она встала с дивана. — Не провожай. — И, больше ни слова не говоря, пошла к двери, следом за ней, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, засеменила Милка.
Твою петрушку, ещё ничего не видно, а она уже откинула назад плечи, выдвинула вперёд плоский живот, изогнулась, будто беременна на пятом месяце.
Когда они ушли, я продолжала сидеть в кресле. Меня распирало изнутри, рвало просто на куски не так из-за слов мамаши Голубева (она была в чём-то права), как из-за поступка Макса — предатель, быстро же нашёл утешение в чужих объятиях.
А ещё меня в чём-то обвинял. Я покрутила в руках телефон и быстро набросала текст: «Поздравляю будущего отца и молодожёна. Будь счастлив».
Макс позвонил незамедлительно и протараторил скороговоркой:
— Я же сказал им молчать. — Понятно было, кого он имел в виду. — Лерчик, ещё нужно доказать, что это ребёнок мой, даже если это так, обещаю, решу вопрос! Мне нужна только ты. И вообще, это было только раз и то потому, что мне казалось, ты меня бросила.
— Ну, если верить Миле, не один раз и даже не два. И ты меня ещё в чём-то упрекал, называл…… — У меня закипели слёзы, и я наконец-то разразилась потоком слёз. — Ненавижу, не приближайся ко мне никогда.
— Я всё равно завтра приеду, — взволнованно проговорил Голубев.
— Нет, это всё, я выхожу замуж за Краснокутского. Если хочешь знать, у меня с ним всё было, — с надрывом крикнула я.
Конечно, про любовные отношения с Киром сказала в сердцах, чтобы Макс тоже мучился, как и я.
— Убью его. Всё равно ты будешь моей.
— Фу, как театрально! Для чего эта патетика? Не так-то просто убить человека. Да и нужна ли я тебе после Кира? Займись лучше честной и темпераментной Милой, — сказала я, вытирая слёзы. И заблокировала контакт Макса.
Немного позже пришли родители, и я заявила о своём немедленном решении ехать в Наукоград, благо сумка была собрана.
Ночью отец вёз меня в столицу соседнего региона по мокрой то ли от дождя, то ли от моих слёз трассе.
Этой же ночью в квартире Макса раздался взрыв, ибо Нина Николаевна, пользуясь отсутствием сына, решила дома отметить Милкину беременность, а, может, мой скоропостижный отъезд — не знаю, только приняв изрядное количество спиртного, которым, как выяснилось, снабдила её будущая невестка за то, что безоговорочно приняла её сторону, мать Макса забыла выключить газ. А когда к ней нагрянула, позвонив в дверь, компания таких же собутыльников, случилось непоправимое, ибо после взрыва, начался пожар, в котором погибла Голубева.
Но я об этом ещё не знала. Лишь днём по приезде в Наукоград позвонила мама и сообщила печальную новость.
— Не вздумай возвращаться. Забыла? Макс тебя предал, поверь, у вас нет будущего, ты в душ е никогда его не простишь, а жалость не то чувство, на котором строятся взаимоотношения, ибо такое самопожертвование со временем перейдет в ненависть, ты сама будешь несчастна, и он тоже. — Мама нашла нужные слова, чтобы поддержать и успокоить меня, хотя я сама и так всё понимала.
Я отправила Максу сообщение со словами соболезнования, но принятого решения не изменила, хотя после видела массу пропущенных звонков и sms.
Конечно, на душе́первое время было гадко, я металась и мучилась, не понимая, правильно ли поступила, оставив Макса в тяжёлую минуту, даже были дни, когда преследовало чувство вины, ибо считала себя чуть ли предательницей. Но как только в памяти всплывала недавняя история с Милкиной беременностью, всё как рукой снимало: пусть успокаивает будущая мать его ребёнка.
А потом мне стало не до воспоминаний, ибо захватила новая жизнь в большом городе, учёба в вузе, которая продолжалась с утра до позднего вечера: мы что-то придумывали, экспериментировали. Кроме того, нужно было самостоятельно решать какие-то свои нескончаемые проблемы.
Долго я жила с ощущением, что выйду однажды из университета, а там возле колонн стоит ожидающий меня Макс (обещал ведь), но этого, к счастью, не произошло. Немногим позже я узнала от общих друзей, что Голубев, похоронив мать, сказал:
— Смерть матери — наказание свыше за мою бестолковую жизнь. А Лерка… что Лерка? Пусть наслаждается жизнью, предательница. И я буду жить, да так, что мне все будут завидовать. И она тоже.
* * *
Я подвезла Макса к автосервису, где он оставил машину.
— Ты спрашиваешь, почему у нас не сложилась совместная жизнь? Я отвечу. Потому что мы мало любили друг друга. Даже не так: ты мало любил, ибо всё началось с твоих импульсивных и бесчестных поступков, — не удержалась от упрёка.
— Разве только я виноват?
— Только ты.
Макс, не сказав ни слова, вышел из машины.