— Помирилась с Максом? — продолжила расспрашивать «подруга».

— Нет.

— Как это? Он же к тебе собирался, разве не приходил? — наконец вступила в разговор Нина Николаевна.

— Приходил, просил прощения, но я ему ничего не обещала.

И всё-таки надо быть честной перед собой: меня тянуло к Максу, даже после того, как обозвал этим ужасным словом. Может, тянуло потому, что он — первая любовь и первый мужчина?

— Вот и молодец, — похвалила мать Макса и неприятно усмехнулась. — Прости, я простая женщина, скажу, как есть, не обижайся, но вы не пара.

Я не удивилась словам Нины Николаевны: увидев её на пороге своей квартиры, ждала чего-то подобного.

— А кто для него пара? Не она ли? — я презрительно кивнула на Милу.

«Подруга» высокомерно вздёрнула подбородок, однако вид её всё равно представлял грустное зрелище, ибо выглядела она уязвлённой и подавленной.

— Да, я ему пара. И чё?

— И ничё. А Макс-то знает, что мы не пара? — вдруг стало весело, и я хохотнула. Ситуация какая-то была… нелепая. Нашли же причину: мы не можем быть вместе, потому что не пара. Смешное обоснование, от того что нелогичное.

— Знает. Особенно после визита к врачу.

— При чём здесь врач? — снова засмеялась я.

— Ты совсем дура? Пойми, мы с Максом ждём ребёнка. Прошу тебя отойди в сторону, — на одном дыхании протараторила Мила.

Я сначала не поверила, вглядываясь в глаза то одной дамы, то другой. Нет, это, похоже, не розыгрыш и не сон, всё правда.

— Твою петрушку, и когда вы только успели? — горько усмехнулась я после молчания и осмысления слов Милы.

— Когда он подрался на выпускном с Краснокутским и стоял заляпанный кровью. Помнишь? Ты его бросила, развернулась и ушла, а я пожалела. Да и потом приходил несколько раз. Сам, я не тащила. Потому что со мной классный секс, не то что… — Мила промолчала, видимо, боясь назвать меня обидным словом.

— А ты у нас, значит, секс-волонтёр? Помогаешь всем страждущим? Макс знает о том, что скоро станет счастливым отцом?

— Знает.

— И конечно, счастлив от этой новости?

По тому, как сжала челюсти Милка, раздула ноздри и поморщилась, я поняла, что новость для Голубева оказалась не такой уж счастливой.

— Обиделась? — Всё-таки «подруга» неплохо владела собой, пойдя снова в наступление. Уголки её губ подёрнулись, намекнув на улыбку: — Послушай, никогда не сделала бы тебе ничего во вред, если бы не была уверена, Макс — моя судьба. Может, не попалась бы ты на его глаза тогда в школе, он бы был моим. Он и так теперь мой! Весь, без остатка! Пожалуйста, уйди с нашей дороги.

— Ты когда-то говорила, что и Кир — твоя судьба. Не получилась с ним, да? Не побежал за тобой, как сайгак, у которого дымится под хвостом? Устоял? — задохнулась от возмущения и обиды.

Я же помнила, как она ещё недавно с обожанием посматривала на Краснокутского, да что там посматривала? Она буквально благоговела перед ним, глупо хлопая длиннющими ресницами.

— Я просто не ставила себе цели в отношении Кира.

Твою петрушку, а мать Макса сидит и слушает этот Милкин бред. Чем интересно будущая сноха её взяла? Налила сто граммов перед визитом ко мне?

А, может, правы родители, утверждая, что яблоко от яблони недалеко падает и мы с Максом не подходим друг другу?

И права его мамаша, которая выразилась проще: не пара?

Зерно сомнения в этот раз упало на благодатную почву, а что, может, и так?

Мы оба взрывные, идём на поводу своих эмоций, бескомпромиссные.

Бесконечно то ругаемся, то миримся.

Что это за семья?

Не семья, а американские горки.

Да и этот ребёнок будет вечным напоминанием предательства Голубева, даже если Макс не женится на Миле и будет просто выплачивать алименты.

* * *

Внутренне меня трясло, но я старалась казаться гостям беспристрастной и спокойной. Кажется, это получилось, потому что Нина Николаевна покачала укоризненно головой:

— Ты хочешь отобрать у ребёнка отца? — Я молчала. — Ну зачем тебе мой сын? Подумай, ты же, слышала, хочешь стать артисткой, у тебя будет столько возможностей найти мужчину из своего круга, а, может, даже олигарха. Зачем тебе Макс? — повторила она. — Он всего-то простой работяга.

— Мы любим друг друга, — в пику гостям не очень уверенно произнесла я, прокашлявшись. В этот момент поняла, что мне даже глотать трудно, не то что говорить, ибо горло перехватило спазмом.

— Девочка моя, это не самое главное в жизни. Любо-овь, — протянула Нина Николаевна. — Что толку от моей любви к отцу Макса? Ни-че-го. Бросил нас почти десять лет назад, а в знаменателе я получила только разочарование и кучу проблем.

— Любовь не главное? Что же тогда главное, по-вашему? — вскинула я внимательный взгляд на женщину.