– Вот сейчас не понял. Вы хотите сказать, что откажетесь исполнять решение Царя, если ваше так называемое «родовое дело» утратит актуальность?

В трубке раздаётся хмыканье. Голос Буревестника звучит с язвительной ноткой:

– Не только время графа Данилы дорого. У меня есть к нему важное поручение, из-за которого я и согласился на эту сделку. И если оно не будет исполнено, сделка отменяется.

Владислав отвечает ровным, холодным тоном:

– Напомню, Герасим Станиславович, что Его Величество постановил: граф Данила выполняет ваше поручение, вы передаёте материковые земли боярам бывшей Семибоярщины, а они, в свою очередь, возвращают потомственные земли Филиновых графу Даниле.

После небольшой паузы он добавляет:

– Вы – всего лишь одно звено в этой цепи. Ломать её сейчас – не в ваших жизненных интересах. А уж Царь точно не одобрит, если вы вздумаете поставить под сомнение его приказ.

Буревестник отвечает с явным недовольством:

– Я всё это прекрасно понимаю, Владислав Владимирович, но в таком случае у меня просто не останется мотивации идти вам навстречу.

Владиславу дается большого труда не послать этого зарвавшегося Буревестника благим матом:

– Это ваша проблема, Герасим Станиславович, если у вас нет мотивации быть образцовым подданным. Моя проблема начнётся тогда, когда вы таким перестанете быть.

Он делает небольшую паузу и добавляет:

– Я предупрежу Данилу Степановича. Раз уж вы не смогли достучаться до него самостоятельно, передам, что вы очень просили его поторопиться.

Однако Буревестник не из тех, кто просто скажет «спасибо» и не продолжит испытывать терпение начальника Охранки. Голос князя звучит с обидой, почти укором:

– Телепат должен быть заинтересован в сделке так же, как и я. А получается, что я стою с протянутой рукой.

Владислав отвечает без малейших эмоций, голос звучит словно выточенный из льда:

– Не судите, да не судимы будете. Если Данилу Степановича никто не торопит, значит, так и должно быть. Значит, Царь разрешил. Всего доброго, Герасим Станиславович.

С лёгким нажатием на кнопку он завершает разговор.

На мгновение тишина окутывает кабинет, но внутри Владислава всё кипит. Ему приходится приложить немалые усилия, чтобы не начать подготовительный процесс для ареста князя. Один только этот звонок напряг его сильнее, чем неделя работы с отчётами.

* * *

Целитель стрелой исчезает в другом крыле. А я стою в коридоре и, кажется, только что стал свидетелем олимпийского рекорда по бегу в халате. Тут же появляется каталка с малышом, из-за которого весь переполох. Его везут туда же, куда только что метнулся Целитель. Ну конечно, в реанимацию.

Мы с принцессой Чиликой переглядываемся. Её глаза полны тревоги. Без слов, одновременно устремляемся за каталкой.

Палата реанимации напоминает муравейник, в который сунули палку. Врачи снуют туда-сюда, медсёстры колдуют над пикающим оборудованием. Целитель возвышается над малышом, бормочет под нос, пытаясь понять, куда ткнуть свои целительные руки.

– У него инсульт! – вдруг орёт дипломированный врач. Ну, отлично. Хотя мужика осуждать сложно. Ему в первый раз привезли группу обессиленных инопланетян в коме и сказали: «Лечи!» Не зная ни физиологии, ни энергетики, ни структуры и проводимости каналов, так и лечить методом тыка; и тут один выходит из комы и начинает самоубиваться методом инсульта. Тут невольно заорёшь, странно, что не матом. – Вколоть кубик стабилизирующего зелья!

Я быстро сканирую ребёнка. Всё сходится. Именно так и должно было быть. Артефактная привязка полностью спала, но ушла с фейерверком. Мозг малыша только что пережил мощнейший удар. Прогноз был мной учтён, а теперь надо действовать.

К удивлению Чилики, я делаю шаг вперёд. Голос спокоен, но твёрд:

– Господин Целитель, выплесните энергию в мозг. Плавно понижая градус.

Целитель бросает на меня взгляд, полный недоумения. Как будто я только что предложил ему полечить инсульт розмарином.

– Что, Ваше Сиятельство?! Простите, но вы…

Я вздыхаю и повторяю, на этот раз громче и жёстче:

– Выплесните энергию. Градус снижайте медленно. Это лечение по пункту «Три». Давайте вспоминайте. Юрий Борисович вас проинструктировал, разве нет?

Сомнение на его лице превращается в странную смесь замешательства и осторожного согласия. Но это уже прогресс. Он поднимает руки к голове остроухого мальчика. Отлично. Слушаться лучше, чем спорить.

Целитель кладёт ладони на голову малыша, закрывает глаза и начинает спускать энергию, как я велел. Секунды тянутся, как растянутая жвачка, но результат не заставляет себя ждать. Ребёнок перестаёт дёргаться, его дыхание становится ровным.

Монитор радостно сигнализирует: жизненные показатели вернулись в норму.