— Ешь и слушай, — распорядилась Феня. — Сейчас понесём угощение твоей будущей свекрови. Посмотришь на жениха, на семью его. Если вспомнишь — хорошо, нет — помалкивай. И вообще старайся больше молчать, а то, не дай великие боги, мать Саввы догадается, что с тобой не всё ладно.

— Что тогда? — спросила я, запивая компотом пирог.

— Вдруг от свадьбы откажется? Заявит, что ты порченая? Позору мы с дедом не оберёмся, а уж тебя точно больше никто не возьмёт.

Может быть, оно и неплохо? После неудачного сватовства меня раз и навсегда оставят в покое. Деда с Феней жалко — расстроятся же, но замуж я всё равно категорически не хочу.

— А если господам нажалуются — вообще пиши пропало, — продолжала пугать Феня. — Скажут, мол, обмануть мы их хотели, дурную девку подсунуть.

— Меня накажут?

— Всех накажут. Тебя на господский двор, на самые тяжёлые работы, а там — сколько проживёшь. Нас пороть будут.

Я вскрикнула от ужаса. Куда я попала? Что это за время такое, где процветает самое жестокое средневековье?

Выбора нет, придётся изображать тихую дурочку и терпеть весь этот цирк. Может быть, потом удастся сбежать? Или потенциальный жених окажется вполне приличным парнем, тогда мы сможем прийти к согласию? Надеюсь, нас хоть ненадолго оставят наедине, и мы сможем договориться. Зачем ему убогая Улька, в деревне точно есть умные и красивые девушки. Савва, вполне возможно, в кого-то уже влюблён.

Откажется от меня по-хорошему, и все останутся довольны. Главное, что пороть никого не будут.

Глава 6

День «икс» наступил неожиданно быстро. Всё время я, стараясь не слишком умничать, осторожно выясняла у Фени подробности о новом мире. Узнала, что в неделе так же семь дней, времена года такие же, как у нас, а климат в местности, где расположена деревня, похож на нашу среднюю полосу.

Про великих богов тоже кое-что узнала. Их оказалось несколько, каждый отвечал за свою сферу деятельности. В богов искренне верили и поклонялись.

Правда, ничего особенного они не требовали. Раз в год принимали дары и иногда наказывали за несоблюдение святых заповедей.

— И что, все соблюдают? — уточнила я у Фени.

— Нет, конечно, мы же люди — тянет нас на грехи, — вздохнула Феня. — Но ничего, покаешься, дары принесёшь, боги примут и простят.

— А если не примут?

Феня замахала на меня полотенцем, которым вытирала посуду:

— Ты чего говоришь! Думать про такое не смей! Если не примут — значит, отвернулись от человека боги, слишком велик его грех.

— Дальше-то что? Грешник умрёт? — уточнила я.

— Нет, жить будет, как жил. Проживёт свои годы, а потом, когда упокоится, будет душа его неприкаянно скитаться на веки-вечные, — складно сообщила Феня.

Наверное, объяснения жреца запомнила.

Жили, кстати, здесь намного дольше. Сто лет никого не удивляли, в деревне были старики и постарше, хотя работали люди много и тяжело.

Феня отправила меня кормить свиней, так я чуть спину себе не сорвала, таская в хлев тяжёлые вёдра. А ведь это всё ещё приготовить надо, заварить-запарить, потом принести, разложить, и убрать продукты жизнедеятельности.

В отдельном отсеке сидел боров, его Феня кормила сама.

— Не любит он тебя, укусить может, — объяснила она. — Хороший боров, справный и дело свой знает, но в клеть допускает только меня. Помнит, что я его с поросёночка растила.

Феня нежно почесала борова за ухом, а я, на всякий случай, отошла подальше.

Свадебный сговор по обычаю проходил в доме жениха. Стол накрывали обе семьи. Феня опять напекла пирогов, наварила компота из вишни, пожарила мяса.

Салатов здесь не знали, да и вообще еда была хоть и здоровая, но совсем простая. Похлёбку, которую варила Феня, язык не поворачивался назвать супом. Какой это суп? Все продукты в один чугунок, туда немного соли, сала — и в печь, томиться. Овощи разваривались неравномерно, если раньше вытащить, то одни превратятся в кашу, другие будут хрустеть на зубах. Поэтому Феня держала чугунок в печи долго. От такой кулинарной обработки похлёбка напоминала что-то среднее между супом-пюре и переваренной бурдой неумелой поварихи.

Перед торжественным выходом все принарядились. У меня, оказывается, кроме парочки застиранных платьев-рубах, есть целый сундук нарядов!

Когда Феня подняла на нём крышку — я ахнула. Сарафаны всех цветов и даже разных покроев, нарядные, расшитые по подолу сорочки, рубашки с длинными, летящими рукавами. Две пары ботинок, высокие сапожки и кожаные башмачки, отделанные цветными нитками.

— И приданое своё забыла? — ахнула Феня. — Ой, Улька, слушай меня и запоминай.