Феня отпрянула от стола, повернулась ко мне лицом. Чего это у неё рот сам собой раскрылся?

Глава 5

— Улька, да не пугай ты меня, говорю же! Доведёшь нынче до трясучки! Откуда только мысли глупые берёшь, не пойму! Кто тебя спрашивает, полохало? Где это видано, чтобы девка замуж не хотела!

Ну подумаешь — какое чудо! Да никогда не поверю, что все тут радостно бегут под венец, теряя тапки! Можно подумать, будто девушкам всё равно, за кого замуж выходить, главное, чтобы муж был.

— Все поголовно хотят? — уточнила я. — Никогда не было случая, чтобы кто-то отказался?

Феня прижала ладони к щекам, тяжело вздохнула. Смешным круглым ковшичком зачерпнула воды из ведра, сделала несколько больших глотков, словно у неё в горле пересохло.

— Ой, Улька, чего-то у тебя в голове перевернулось, не иначе, — решила она. — Всё хуже и хуже с каждым часом. Может, и правда доктора тебе надо? Это же расходы какие! Ничего, Пекас не жадный.

— Не надо доктора.

— Глупая я баба, — сокрушалась Феня. — Чего раньше великих богов гневила, тебя ругала за молчание? Радоваться надо было. Нормальная же девка была, тихая, смирная, слова лишнего не скажешь. А теперь? Рот второй день не зарывается, со мной споришь, да ещё и не веришь мне! Ой, беда-беда…

Значит, раньше Улька была тихой и забитой, надо не забыть. А то в самом деле к доктору поведут. Феня расскажет, как я неожиданно изменилась, и, боюсь, эта перемена мне дорого обойдётся. Закроют в больничке и сделают подопытным кроликом для психиатрии. Или вовсе сожгут — в великих богах я пока не разобралась.

Очень хотелось выяснить, как здесь относятся к попаданкам, но спешить не стоит. И без того Феня покраснела, в который раз за день хватается за сердце.

— Тесто поднялось, — тихо заметила я. — Обмять?

— Трогать не смей! Забыла, что у тебя голова разбита?

Я не поняла, при чём тут голова — не головой же я собиралась обминать тесто, но спрашивать не стала.

— Иди вишню собирай, ту, что за домом, — распорядилась Феня.

Она налила в ведро горячей воды, достала из сундука большую холстину и глиняную плошку с жидким мылом. Точнее, с замоченными синенькими цветочками. Их лепестки она с утра залила горячей водой. Размокая, лепестки становились желеобразной субстанцией без запаха, очень похожей на наше жидкое мыло.

— Ты в баню? — спросила я.

— Куда же ещё? Пироги печь надо, а я — вона какая! Ещё и ругалась, — тяжело вздохнула Феня.

Оказывается, любое приготовление пищи было сродни священному действию. Если в моём мире надо просто помыть руки и убрать волосы, то здесь такими простыми процедурами не ограничивались.

Настроение обязательно должно было быть ровным и спокойным. Нельзя ругаться, обижаться, нельзя никому грубить. Ни в коем случае нельзя повышать голос. В противном случае перед тем, как готовить, надо было пройти обряд очищения. Сполоснуться в бане, помолиться великим богам и только потом приступать к готовке.

Интересно, как часто Фене приходилось повторять обряд? Или достаточно одного раза, а дальше можно ругать безропотную Ульку сколько угодно?

— Ты ещё здесь? — сердито спросила она.

Я схватила с лавки первую попавшуюся корзинку и выскочила во двор.

К моей большой радости, лестница для сбора вишни не понадобилась. Местная вишня была скорее похоже на высокий кустарник, чем на дерево. Ягодки мелковатые, кисло-сладкие, из них, наверное, замечательное варенье получается.

Корзина собралась быстро. Может, попросить Феню сделать пирогов с вишней? Или она уже использовала всё тесто?

В доме вкусно пахло сдобой. Я судорожно выдохнула и сглотнула голодную слюну. От утреннего перекуса остались одни воспоминания, они что, меня обычно голодом морят?

— Феня, я есть хочу.

— Так ешь, кто тебе не даёт? Обеда ждать не будешь, что ли? Тогда иди в кладовку, вчерашней похлёбки налей.

Продуктов в кладовке оказалось неожиданно много. Крупы, мука, овощи, в леднике окорока и круглые колбасы.

Я потыкала пальцем колбасы. Сырые они, что ли? На всякий случай пробовать не решилась, хотя похлёбка впечатления на меня не произвела. Съедобно, но только если очень голоден. Однако, повариха из Фени плохая. Или еду готовил Пекас? Нет, вряд ли, кухня здесь — точно женское дело.

Почему-то не было молока и молочных продуктов, а ведь утром я видела на заднем дворе корову с телёнком. Ещё были бычки, крупные, рогатые, близко подходить я бы не решилась.

С печальным вздохом плеснула себе немного похлёбки. Придётся есть, всё равно больше нечего.

Пироги удались, довольная Феня выделила мне большой кусок. После похлёбки — просто наслаждение. Белые, пышные, мягкие, только начинка странная. Никогда раньше не ела пироги с репой и какой-то непонятной крупой.