оказалось неимоверно сложно. Руки и ноги расползались в разные стороны, не сразу я с трудом встала на четвереньки. Меня опять уронили. Не знаю, сколько бы длилась их жестокая игра. Женщина из ближайшего дома выглянула в окно, вышла на улицу и полотенцем разогнала детей. Поставила меня на ноги, подтолкнула к тропинке. Вспомнила, как Феня лупила меня хворостиной, когда я опрокинула чугунок с похлёбкой. Он был полный, большой и тяжёлый, мне не хватило сил его удержать. Граф что-то говорил, но я не слушала. Я жалела себя, несчастную Ульну и того, что она даже не успела хоть немного пожить. — Успокойся же! — прикрикнул граф. — Не переношу женских слёз. Я ещё понимаю — капризы, но ты рыдаешь, как на похоронах. — Так и есть. Себя хороню, граф. Я села на пол, судорожно всхлипнула. Оправила спадающие штаны и полы длинной рубахи. Наверное, у меня очень комичный вид… Если не знать, что меня ждёт. — Тебя обижали? Ещё кивок. Знаю, что с благородными так разговаривать нельзя, но сейчас мне всё равно. Горло перехватило спазмом, я не могла произнести ни звука. — Подойди, — сказал он. Я подошла, повинуясь жесту графа, встала на колени перед кроватью. Граф Венсан положил ладонь мне на голову и торжественно сказал: — С этой минуты я беру тебя, девица крестьянского рода Ульна, под свою опеку. Тебя больше никто не обидит. Ты, в свою очередь, слушаешь меня беспрекословно и выполняешь мою волю. Граф Венсан потянулся к кружке с остывшим бульоном, сделал пару глотков и тихо проворчал: — Великие боги, что я несу? Как будто ты можешь мне не подчиниться. Откуда, интересно, уверенность? Плохо вы меня знаете, граф.

Пользуясь близостью к столу, я тоже отпила из своей кружки. Бульон остыл, на поверхности желтели маленькие звёздочки жира, но всё равно было очень вкусно. И горло сразу отпустило. — Ульна, ты станешь женой своего жениха, — торжественно провозгласил граф. Зря вы, граф, меня под опеку взяли. Я же правильно понимаю, что после этого легкомысленного обещания вы несёте ответственность за все мои действия? Хотелось бы знать, грозит ли вам порка? Думаю, что нет, иначе бы хорошо подумали. Одно дело физически наказывать безропотного крестьянина, совсем другое — графа благородного происхождения. За меня он точно особых неприятностей не получит, разве что ещё один штраф. — Граф, мой жених жестокий и злой. Он уже в предвкушении, как будет со мной обращаться. Не жалко вам меня? Я молода, не глупа и вполне могла бы составить партию хорошему деревенскому парню. — И всё-таки, где ты научилась так разговаривать? — подозрительно спросил граф. — Подобные речевые обороты не складываются сами по себе. Опять забылась! Да что же это такое! Сильные эмоции заставляют меня терять над собой контроль. — Не знаю, — вздохнула я. — Сами в голове появляются. Граф недоверчиво покачал головой: — Ты не глупа, не могу не признать. И должна понимать, что разреши я отменить договор тебе — за тобой потянутся другие девицы. Порядок, сформированный веками, начнёт разрушаться. Одна не захочет замуж, потому что ей нравится кто-то другой, вторая хочет более выгодного предложения, третья просто со вздорным характером. К чему мы придём в итоге? Что ждёт нас и наших потомков? Хаос и разрушение вековых устоев! Я отрыла рот, чтобы сказать, что изменения в мире — это нормально и естественно. Что поколения за поколением открывают новые знания и новую философию, что после века мракобесия и жестокости приходит время, когда человек готов прислушаться к мнению другого. Открыла и закрыла. Граф улыбнулся, кивнул, видимо, решил, что я больше не буду спорить. — Я вам жизнь спасла, а вы меня Савве отдаёте! Как же благодарность? — Я тебе благодарен, но моя жизнь — в руках великих богов, а никак не в твоих. Если им было бы угодно её забрать — я бы умер.

— Но они послали сюда меня, и я вас спасла. Иначе бы точно умерли, не позднее сегодняшнего утра. — Значит, так угодно великим богам. — Позвать кабана? Зря я это сказал. Ох, зря. Граф изменился в лице. Потом дёрнулся, и я, на всякий случай, отползла подальше. Потом прижал ладони к лицу и громко захохотал.

Глава 18