– Натурально. Так и было. До вечера сказал, не доживём, и почему-то водку пить не разрешил. Вот это вообще непонятно. Раз всё одно не доживём, так отчего бы и не выпить напоследок?

– Поговори у меня! – ну, очень строгим голосом осадил его Старинов. – А ну, марш караульную службу нести. Где твой редут? Вон и иди туда. А то ишь чего, солдатиков там без присмотра оставил и ещё водку пить собирается!

– Да! – поддержал я командира. – Не время сейчас водку пьянствовать и безобразия нарушать. Ты, Алексей, иди, посмотри, чем у нас личный состав занимается, поруководи ими маленько. А мы тут пока разные землемерные технологии обсудим, а доступные так ещё и отработаем. А ты иди, иди.

Раков встал, с очень обиженным видом надел треуголку, сделал высокомерное лицо и, щёлкнув каблуками, удалился.

Старинов мрачно посмотрел ему в след и, поднявшись, глухо проговорил:

– Пошли.

На улице мы отыскали один из возов, и Елизарыч вытащил оттуда приборный ящик.

Мензула, как я и предполагал, являлась упрощённой версией теодолита. Очень упрощённой. Шкалы, предназначенные для измерения углов, отсутствовали как класс. Да там, в общем-то, углы измерять никакой необходимости и не возникло.

Если совсем просто, то мензула – это столик на трёхногом штативе. На столике бумага. Сверху крепится алидада с диоптром и линейкой.

Алидада – это такая приблуда, сантиметров сорок длиной, с боку у неё линейка с непонятной шкалой, а сверху диоптр. Диоптр только называется так серьёзно, почти по-научному, а на деле вообще детский сад. С одного конца у него вертикальная планочка, в ней маленькая дырочка. Через неё смотришь на другой конец, там другая планочка, в ней дырочка побольше и вертикально натянута тонкая проволока. Задача состоит в том, чтобы, глядя в маленькую дырочку, увидеть проволочку и навести её на какой-то объект. Всё.

А нет, не всё. Потом, специально назначенные люди, измеряют расстояние от тебя с прибором до этого самого объекта, говорят тебе, а ты переводишь его, расстояние, в масштаб карты, которую рисуешь, отмеряешь и чертишь по линейке отрезок нужной длины. Вот, теперь всё.

Это вам не теодолит! Там одни поверки, да юстировки делать замучаешься. Так ведь потом нужно ещё и угол замерять, и не просто так, а с точностью до минуты. Расстояние тоже сам меряешь. После это всё надо записать, а потом ещё и исчислять кучу всего-всего. Короче, теодолит в сто тыщ мильонов раз сложнее.

Но с теодолитом я был более или менее знаком, поэтому процесс обучения надолго не затянулся. И уже к обеду я мог поклясться, что делаю всё не хуже самого Старинова.

Но во всём этом присутствовал один интересный нюанс, я ещё не решил, как с ним поступить, и отложил на потом. Дело в том, что угол измерять всё-таки нужно было, но уже очень потом и при состыковке листов в большую карту.

Для измерения углов поручик использовал обычный пластмассовый транспортир.

Да шучу! Железный, конечно. Он точнее. А из пластмассового только дымовухи в школе хорошо делать.

Транспортир у поручика был серьёзный. На все триста шестьдесят градусов и с делениями аж на полградуса. Такой, если заточить, в довольно смертоносное оружие превратиться может. Но поручик его, почему-то не затачивал. Берёг, наверное.

Так вот, получаемые таким путём данные периодически требовалось умножать то на синус, то на косинус, а то и вовсе на тангенс измеренного угла. И мне стало интересно послушать, как же поручик собирается находить их значения.

Оказалось всё просто: у него имелась тетрадь, в которой он добросовестно зафиксировал предусмотрительно исчисленные кем-то когда-то значения синусов, косинусов и всё остальное прочее подобное. По сути дела – таблица Брадиса в урезанном варианте. Вот и вся разгадка.

Нужно ещё будет понаблюдать за процессом арифметических действий поручика, а то, может быть, удастся как-нибудь повыгодней запродать возможности инженерного калькулятора на базе телефона. Жаль только заряжать его здесь негде, а то бы…

А то бы пиццу заказали. Или роллов.

Да не-е-е… откуда здесь пицца? И доставки, наверное, тоже нет. И кому звонить, если телефон тут только у меня?

Появился Данилыч. Опустошённую миску он, как и обещал, помыл. Сержант прошёл в избу. Глядя ему вслед, я спросил у Старинова:

– Как считаешь, не стоит ли Прокопову вместе с частью команды, которую он сам же и отберёт для ночного дежурства, лечь спать прямо сейчас. А чего? Пускай отдохнут перед бессонной ночью.

Я бы, конечно, так и сделал, но это я, а Елизарыч пусть пока командует, как хочет, его же отряд, не мой. Редкий боец откажется от возможности лишний часок вздремнуть, потому как если даже солдат спит – служба всё равно идёт. Старая солдатская мудрость.