– На палец, значит? – уточнил поручик. – А полсотни капель вы тогда как отмеряете?

О-хохонюшки хо-хо… Говорил-говорил, а всё как о стенку башкой!

– Рома, ну, я же объяснял, «писят капель» – это образное выражение. Означает немного. Вот я понемногу и налил. Можно было, конечно, налить и на полпальца, но это уже и вовсе чуть-чуть. Чисто символически. В нашем случае, даже и начинать не стоило.

Главный геодезист искоса глянул на меня и с затаённым сарказмом спросил:

– А на целый палец, стало быть, можно?

– На палец можно, – ответил я. – На один палец не повредит.

– Хочешь сказать, что ежели больше, то тогда уже повредит? – вопрос поручиком был задан так, словно бы с каким-то подвохом, но не таким затейливым, чтобы нельзя было догадаться куда он клонит.

– Можно, конечно, и на два пальца, но, по мне, так сейчас это уже лишнего будет. Вот на один палец – это как раз нормально в нашей ситуации.

Раков тем временем пытался представить, как будет выглядеть «на два пальца». Для наглядности он подставлял к кружке фигуры из пальцев в различных конфигурациях.

– А на полтора? – спросил поручик. – Если на полтора пальца налить, как считаешь, много будет, или ещё нет?

– Рома! На полтора пальца не бывает! И на два с половиной тоже, – и, предвосхищая очередной вопрос с подвохом, добавил: – И на три с половиной не бывает, и на три с четвертью тоже.

– А как на полтора пальца наливать? – тут же осведомился Алёшка, у которого построение фигуры из полутора пальцев вызвала особые затруднения.

Как ни странно, но этот его вопрос пришёлся как нельзя кстати:

– Вот поэтому и не бывает! – торжествуя, воскликнул я и не преминул указать Старинову на мытарства его подчинённого. – На палец, на два и на три! Ну, ещё в совсем уже крайних случаях, на полпальца. И всё!

– А на полпальца как наливают? – проявляя чисто практический интерес, уточнил Раков.

– На глаз! – сердито ответил я. – Вы пить будете? Или для вас горячее вино недостаточно горячее, и вы ждёте, пока закипит?

Лёха бросил свои упражнения и с готовностью схватил кружку:

– За что выпьем?

– За мир во всём мире, – мрачно предложил я, поднимая и свой бокал. – Мне кажется, что здесь и сейчас это особенно актуально.

– И то сказать, – проговорил поручик. – Здесь и сейчас нам и в самом деле никакой войны не надобно. Ну, выпьем.

И мы выпили.

Закусывать пришлось уже совсем еле тёплыми щами. Пока мы тут рассусоливали, похлёбочка взяла и остыла. Ладно, не беда это всё. Микроволновки, чтобы подогреть, тут всё равно нет.

– Мне показалось, или эта штучка покрепче вчерашней будет? – спросил я у господ офицеров.

Оба рассмеялись, а Старинов как бы пояснил причину их смеха:

– Эк ты сказанул! Вчера-то полугар был, нынче-то – двоенное вино. Оно-то, ясное дело, покрепче. Или пластуны такое не пьют?

Блин. Вот он как его назвал «двоенное» или «довоенное»? Если довоенное, когда у них тут война-то была? Наверное, не так уж и давно, иначе бы столько вина не сохранилось бы. И опять же, если война была давно, то с чего бы тогда старосте переводить столь ценные напитки на каких-то проезжих заурядников?

Чёрт! Заурядники. Где-то я раньше слышал это слово. Вспомнить бы ещё где…

– Отчего же не пьют?! Пьют. Очень даже пьют. А случается и покрепче чего, и тоже пьют. Как говорится: «Русский офицер пьёт всё, что горит, кроме олифы и керосина.»

Зря я это, наверное. У них же тут олифу точно ещё не открыли.

Да, зря сказал, потому что Раков тут же отреагировал:

– Про керосин ничего не скажу, ибо ранее не слыхал о таком, а вот олифу и впрямь никто по собственной воле пить не станет. Даром, что она, как ты говоришь, горит.

Вот это поворот! Получается это керосин у них тут пока не открыли, а олифа, напротив, уже есть. И не только есть, но и распространена.

– Андрей, а керосин – это что такое? – поинтересовался поручик.

От необходимости тут же ответить на его вопрос меня спасла наша хозяйка. Она очень вовремя появилась со здоровенной миской каши.

– Вот кашки отведайте! Пшённая. В печи запекала. Маслица-то я сейчас мигом спроворю, коли прикажете. А то нонче-то яво благородие, – она кивнула на Старинова, – страсть как ругались, маслом блины не мазать…

– Да не ругался я! – возразил изумлённый поручик. – Просто ты же, Андрей, не хотел…

– О! – перебил я его. – А блины-то, кстати, где они? А то уже блинов хочется.

Хозяйка, поставив кашу на стол, сначала замерла, но быстро нашлась: