– Нет. Про маркиза Чувырловского, это я придумал. И про маршала танковых войск тоже, – сообщил я очевидные факты, крутя в руках тряпицу, принятую мною поначалу за полотенце, и снова приложил её к затылку. – Важничал он тогда очень, вот я его и подколол: не ты ли, мол, Светлейший князь Меньшиков? Ну и, прочая, прочая… А он, выходит, Прокопов… Ну, Прокопов, так Прокопов. Чем не фамилия для сержанта?

– И то верно, – потупившись проговорил поручик. – А почему ты сразу про князя Меньшикова подумал, а не про кого другого? Похож что ли?

– Да нет. Просто Меньшиков – он же по имени-отчеству Александр Данилыч. Вот и получается, тот Данилыч и этот тоже Данилыч. Ну, я и ляпнул первое, что пришло в голову… Типа раз ты такой важный, уж не тот самый ли ты Данилыч, который Светлейший князь Меньшиков? А остальное… ну, про маркиза там и всё остальное… реально со злости.

Толкнул я эту свою маленькую речь, а сам подумал: а ну, как тут за подобное оскорбление Светлейших князей предусмотрены какие-нибудь серьёзные санкции, типа расстрел через повешенье? На будущее надо за языком приглядывать. Не ровён час, налетят лихие людишки из правоохранительных органов и пришьют мне, сиротинушке, госизмену в особо крупных размерах.

От размышлений поручик оторвал меня несколько неожиданным вопросом:

– Андрей, а Светлейший князь Меньшиков, он кто? Не могу про себя сказать, будто бы всех Светлейших князей знаю, кто они такие, просто о нём никогда ни от кого ранее не слышал. Это командир твой бывший? Да?

Блин! А ведь я чуть-чуть не ляпнул, что Меньшиков – ближайший сподвижник Петра Первого. Вот чует, чует моё сердце, что-то у них тут не так. Ведь Алексашка Меньшиков – это личность такого масштаба, что не слышать о ней… о нём… не слышать о нём не мог даже самый заурядный офицер. Тем более поручик. Да и хрен бы с ним, что Старинов у нас из мореманов! Да хоть из кого! Ведь нельзя же в нашем времени не знать, кто такой Шойгу! Или Медведев. Или Рамзан Кадыров.

А этот не знает! В смысле, не знает не про Шойгу с Кадыровым, а про Меньшикова он не знает. У них тут что, не было ещё что ли Меньшикова? Да ну на хрен! Меньшиков он же это… он же с Петрухой вообще чуть ли не с детства…

Или у них тут и самого Петрухи не было?

Тогда кто сейчас президент? В смысле царь-то у них тут сейчас кто?

Блин! И ведь не спросишь.

– Так, Рома, про Меньшикова я тебе потом как-нибудь расскажу… Хотя, сразу предупреждаю: сам мало что знаю. Так, слышал от комбата, но это всё потом, сейчас нам с тобой нужно всё-таки обход территории произвести. И если где-либо усмотрим какие-то недостатки, то своевременно устранить. Понятно? А то не ровён час налетят лихие людишки… ну, дальше ты и сам знаешь.

Поручик согласно кивнул.

– Ну, раз ты всё знаешь, и тебе всё понятно, то тогда пошли, Роман Елизарыч, – произнёс я вставая. – Учиним ревизию.

Тряпицу свою решил на обход не брать: в руках мешаться будет, а положить не куда, карманов-то нет. Разве что за пазуху сунуть. Я представил, насколько нелепо буду выглядеть с имитацией полотенца за пазухой, и ужаснулся.

Не скажу, что мне стало себя жалко, но я как-то очень остро ощутил необходимость произвести впечатление человека солидного им заслуженного. И как это сделать?

Возможно, я бы и придумал что-то менее вычурное и более эффектное, если бы располагал большИм количеством времени, но именно временем я сам же себя и ограничил, позвав поручика проинспектировать укрепрайон.

Мысль о том, что на обход территории нужно взять с собой бинокль, не показалась мне стопроцентным благом, но именно она завладела всем моим сознанием и разогнала все остальные мало-мальски здравые идеи к чертям собачим.

Телескоп в ихнем времени уже должны были изобрести. То ли Ньютон, то ли Коперник, кто-то из них его уже придумал. Так что им я бы Старинова не удивил, а вот на счёт бинокля у меня такой уверенности не имелось.

Долго зависать в бесплодных попытках сосредоточиться, я посчитал неправильным и, просив поручику: «Я сейчас!», полез в рюкзак за биноклем. В конце концов, Рома у нас человек не просто военный, а аж даже военно-морской, подзорную трубу, по-любому, видел. Ну а, бинокль… так и скажу, дескать, это две спаренные трубы. Для удобства смотрения в оба. Типа пластунам выдают такие, но не всем подряд, а только особо отличившимся, навроде меня.

Тут я не кстати вспомнил о наличии именно на моём экземпляре «дарственной надписи», выполненной сапожной иголкой на пластиковом корпусе прибора. Надпись была сделана сослуживцами, солдатами-срочниками в день присвоения мне прапорских звёзд. Со временем она поистёрлась, но читалась довольно отчётливо. Надпись гласила:

«Андрюшке-Кукушке прапорщику Российской армии»