– Да! Ты представляешь? Раков почти полностью мою судьбу повторил, только на четыре года младше. В смысле он младше меня на четыре года. А случилось с ним всё точно также, на четыре года позже. Чем со мной.

Понятно. Чего тут не понять? Алёшка, получается, тоже в прошлом выпускник той же самой навигационной школы. На четыре года позже Старинова призвался, на четыре года позже Старинова выпустился. Тоже подхватил морскую болезнь, и чтобы он от неё не умер в море, его списали на берег. На берегу адмиралтейство, в котором мест уже не хватает, но чуть подальше от берега полно всяких Казанских и разных прочих военных округов, где в штабах мест навалом, а чертежи местности составлять не кому. Как-то так.

А! Ещё, фамилия у подпоручика, оказывается, Раков. Ну, ничё-ничё-ничё. Не самая плохая фамилия. Читал я как-то в интернете про одного красноармейца, который воевал и погиб под Севастополем в сорок втором году. Так вот у него фамилия была Гитлер. И сейчас-то с такой фамилией жизнь была бы отнюдь не сахарной, а уж тогда…

Но это я отвлёкся. Значит, картографы наши никакие не кавалеристы, а самые, что ни на есть мариманы. Как это меняет дело?

Получается, что это всё не так уж и плохо. Можно даже сказать хорошо, потому что даёт мне возможность более или менее правдоподобно объяснить, почему бравый прапорщик-пластун не умеет ездить верхом и рубиться на саблях, но владеет приёмами рукопашного боя, теми самыми пластунскими ухватками, обычному фехтованию предпочитает фехтование на ножах, читает и рисует карты, а также неплохо разбирается в организации караульной службы. В нашем деле, если не знать последнего, то, как прикажите часовых-то снимать?

– Рома. Я тебе по секрету скажу, у меня тоже не всё просто сложилось. Ну, это… как сказать-то? В общем, особенности службы у меня были такие, что ножом, например, я владею куда как лучше, чем той же саблей, – я вздохнул и решил сказать правду, не всю, конечно, но важный такой кусок: – А саблей… можно сказать, вообще не владею.

– Это как так? – удивился поручик.

– Рома, так ведь не надо мне было. Часовых, их же не саблями снимают, а голыми руками. В крайнем случае ножом. А случалось так, что и снимать никого не надо. Тихо пришли, тихо ушли, да так, чтобы никто не догадался, что мы вообще тут были. Сам понимаешь, служба у нас такая.

Старинов покивал, хотя, рубь за сто, не врубался и в половину сказанного. Я картинно посмотрел по сторонам, с понтом смотрю, не услышит ли кто, и продолжил:

– Видишь ли, человеку вроде меня для устранения человека вроде тебя оружие при себе иметь вовсе необязательно. Вот если бы вчера при встрече на дороге вы бы решили меня взять в плен, то ни ты, ни Раков, ни Данилыч, и ещё человек пять, ни хрена бы не узнали, чем всё закончилось.

Глядя в ошалевшие глаза поручика, я выждал с полминуты и добавил:

– Но это в ситуации, когда я готов, а вы – нет. В обычной жизни… нет, не так… в ситуации, когда нам придётся отражать нападение… – я никак не мог подобрать нужные слова и, махнув на всё рукой, сказал, как есть: – Рома, ты это… на всякий случай, научи меня рубиться на саблях.

Примерно минуту я ждал хоть какого-нибудь ответа.

– Это не сабля, а шпага, – заявил наконец мрачный как туча военный геодезист.

– Ну, ладно, – не стал спорить я. – Тогда научи меня колоться на шпагах!

Тут его словно бы отпустило:

– Весёлый ты человек! – рассмеялся Старинов. – Всё-то тебе хиханьки да хаханьки! Всё-то время что-нибудь да подденешь! Давеча вон Данилыча как отрекомендовал! Маркиз Чувырловский! А ты знаешь, что солдаты его теперь с твоей легкой руки маршалом Танькиных войск называют?

– Танькиных? – изумился я.

– А чего ты удивляешься? Ты ведь как-то так и сказал. Что за Танька такая, что у неё и войска свои, и аж даже целый маршал имеется?

Я не нашёлся с ответом. Поручик вздохнул и уже серьёзно произнёс:

– Ну да, ладно, хватит шутки шутить! Давай пойдём, делом займёмся, а то не ровён час и впрямь лиходеи нагрянут.

И мы отправились в «штаб», заниматься обучением меня искусству убивать врагов с помощью шпаги. Примерно через час я почувствовал себя достаточно подготовленным, а вошедший в раж Старинов настаивал на продолжении обучения.

– Рома, давай так, если мне удастся условно убить тебя в условном поединке, то будет считаться, что я уже умею, и что дальше меня учить не нужно.

Используя навыки обращения с холодным оружием других типов, я победил его четыре раза подряд.

– Видишь, я уже умею! – гордо заявил я. – А ты всё не верил. Давай, уже сворачиваться. Или ты отыграться хочешь?

Поручик тяжело дышал, но всё равно нашёл в себе силы попенять мне: