Это в корне меняет всё дело: с одной стороны, гоняются теперь не за мной, а самого меня уже и опознавать не кому, с другой стороны, где-то впереди по ходу движения экспедиции Старинова орудует банда. Не банда даже, полсотни головорезов – это против нашей-то группы, целая армия. А у меня из оружия одна лопата. В смысле, из летального оружия только лопата. Травмат не в счёт – у него пули резиновые. Так много не навоюешь.

А почему это я, собственно, воевать должен? С кем и во имя чего? Кто они мне, все эти люди? В Самару надо пробираться, и жизнь как-то наладить, раз уж я теперь тут.

Поручик встал из-за стола и с неестественным спокойствием приказал:

– Данилыч, предупреди людей: через час выступаем.

Старый сержант весь побледнел, но спорить не стал, козырнул и, медленно повернувшись, пошёл выполнять приказ. Поручик ещё молод, но это он командир – это он отдаёт приказы.

Он, мать его, спятил?! Куда он выступать собрался?! У него вместе с ним четырнадцать человек. Гражданские не в счёт. Там полсотни головорезов, их не победить. Ну, ему их не победить. Если бы со мной было тринадцать… да даже и десять наших ребят… вот тогда уже у бандюков не было бы шансов. Но я здесь один и со мной никого. Нет моих любимых игрушек, и это не моя война.

Появился Алексей. Тоже весь бледный, но собранный.

– Поручик! – крикнул я. – Не валяйте дурака! Вы же сейчас волку в пасть лезете! Сами погибнете и людей погубите! Их там полсотни, они же вас перебьют как котят.

– Так уж и как котят? – усмехнулся Алёшка. – Мы сумеем дорого продать наши жизни, господин пластун. Не Вы один шпагу держать обучены!

На счёт шпаги, это он зря: не обучен я шпагодырству, я больше из автомата мастер и пулемёт ещё очень люблю и уважаю. Жаль, что нет у меня сейчас ни автомата, ни пулемёта. Да хоть бы с полсотни нормальных патронов к травмату, и то уже легче.

Я посмотрел по очереди на каждого из офицеров, а потом спросил, обращаясь к поручику:

– А куда Вы так торопитесь? Если всё правильно понимаю, то начальник Самарского гарнизона уже через пару часов будет в курсе событий.

– Полковник Ватулин? – произнёс Старинов. – Да, Вы правы, Андрей Иваныч: часа через два-три он будет оповещён о случившемся. И что с того?

Я его не понял, что значит: «И что с того?». Прикидывается что ли? Ну, ладно, раз уж мы все снова перешли на «ВЫ», то тогда у меня к командиру отряда вопрос на засыпку:

– Поручик, а что бы Вы сделали на месте полковника, узнай о том, что во вверенных Вам землях творится подобное безобразие?

– Что-что, отряд бы выслал для поимки воров, – недовольно ответил Старинов. – А Вы бы как-то по-другому бы поступили?

Воров? Да нет, это не воровство, это уже разбой.

– Да в том-то и дело, что точно также бы. Только ещё переквалифицировал бы вид преступления на более злостное. И, если бы располагал достаточными силами, то отряд бы отправил побольше. И уж точно по крупнее вашего.

Лицо у поручика сделалось злым. Он глянул на меня исподлобья и процедил:

– Ну, и-и-и? К чему Вы всё это?

– К тому, господин поручик, что если мы все трое мыслим одинаково, то ни сегодня завтра здесь будет тот самый поисковый отряд. А раз так, то я бы как раз, командуй я геодезической партией, подождал бы до их прихода, и уже тогда бы с ними двинулся бы дальше. А не совал бы голову в петлю.

– Вы, что же, боитесь, господин прапорщик? – усмехнулся Алёша.

– Нет, господин подпоручик! – в тон ему ответил я. – Чего мне бояться, я же с вами не иду. Мне в другую сторону. Мне в Самару. А там, знаете ли, сейчас безопасно.

Повисла неловкая пауза, которую со свойственной командиру решительностью прервал Старинов:

– Подпоручик Раков, извольте приготовить оружие. Мы выступаем.

Алёша нехотя повиновался: вяло козырнув, он развернулся и ушёл.

– Роман Елизарыч! – я старался, чтоб слова мои прозвучали, ну, примирительно, что ли… – Роман Елизарыч, стоит ли так торопиться? Разве пара дней что-то решит, чтобы из-за этого так рисковать?

Старинов вздохнул, подошёл ко мне поближе и грустно произнёс:

– Нет у меня этой пары дней, Андрей Иваныч. Понимаешь? Нет их у меня. Кабы ты с нами пошёл, может быть, ещё и управились бы, а так… – он обречённо махнул рукой. – Снимет с меня голову Семихватов. Как пить дать, снимет.

Картинка у меня в голове никак не складывалась:

– За что с тебя князь голову должен снять? Зато, что ты с дюжиной солдат не пошёл воевать с бандой, которая неизвестно ещё во сколько раз больше? За это?

Старинов невесело рассмеялся:

– Да если б за это.

– А за что тогда? – я всё ещё не понимал.